Карнавал. Сергей Герасимов

под копирку, в двух экземплярах; и никого переписывать он не станет, а погуляет свои три часа на воле, а потом принесет папку месячной давности, которая на самом деле есть папка многомесячной давности. Или многолетней. Но сама Одноклеточная не могла делать перепись населения. Однажды, несколько лет назад, она попробовала – и первая же старушка отказалась назвать свое имя. Старушке очень не хотелось идти в лечебницу. На уговоры старушка не поддалась.

      На улице Одноклеточную поджидал знакомый идиот. Он оказался совсем не опасным, а только прилипчивым и добрым; он ходил за Одноклеточной, как собачка. Документов у идиота не было, поэтому ходить в лечебницу его не заставляли.

      «А, собственно, почему? – подумала Одноклеточная. – Он же не хуже других.»

      Идиот многое понимал, но говорить не мог. Одноклеточная подозвала его.

      – Хочешь, пойдем обедать? – спросила она.

      – Эээ.

      – Ну пойдем, – она сделала приглашающий жест. Идиот отошел в сторону.

      «И тут у меня не вышло, – подумала она, – такая я несчастливая.»

      К концу дня она снова зашла в кабинет Листа.

      – За мной уже неделю ходит больной человек, – сказала она. – Он психически болен, у него нет документов. Поэтому он не лечится. Это неправильно.

      – Что это ты трепещешь, как предсердие? – пошутил Лист. – Он тебе родственник?

      – Нет, просто так; это нарушение правил.

      – Так, говоришь, нет документов?

      – И никто о нем не заботится.

      – Это не твоя забота, – сказал Лист и записал несколько слов, – правда, мы можем его поймать и лечить.

      – И вылечим?

      – Нет, не вылечим. Но ведь закон обязывает нас лечить каждого, а не излечивать. Поэтому нарушения правил не будет.

      – Но у него же нет документов, как мы его оформим?

      – Ладно, – сказал Лист, – не хочешь – не надо.

      – Тогда я пойду? – спросила Одноклеточная. – Мне еще работать с крысами.

      – Не нужно, – сказал Лист, – я уже все проверил сам.

      Он протянул ей журнал. Одноклеточная прочла.

      – Но этого не может быть, – удивилась она.

      – Чего не может быть? Ты имеешь в виду интеллект?

      – Нет, просто крыса номер двести девяносто семь никогда бы не набросилась на своих сородичей. А тем более на человека. Она очень добрая. За это ее все обижают, а она – никого.

      – Вот как? Твоя любимая крыса за сегодняшний день загрызла уже четырех, среди них двух старых самцов по триста грамм каждый. А ты говоришь, что ее обижают. Но это важная информация.

      Он снова записал.

      – Я заметила в ней одну странность, – сказала Одноклеточная, – сегодня утром она смотрела не на мои руки, а в глаза. Я была удивлена.

      Лист записал и это.

      – А теперь, – сказал он, – тебя ждет один сюрприз. Ты любишь сюрпризы?

      Одноклеточная пожала плечами.

      – Это будет большой сюрприз. Увидишь, как только выйдешь за двери.

      – Значит, мне идти? – спросила Одноклеточная.

      – Иди.