Кровь и золото ислама. Владимир Соколов

взяты из полумифических сказаний. Действие поэмы происходит в основном в Средней Азии, где персы вели бесконечные войны с тюрками, изображенными в книге в виде царства Туран, и подробно отражает смену персидских династий, перемежая богатырские былины с историческими хрониками. Несмотря на это, меньше всего в ней подлинной истории (в книге не упоминаются ни Ахемениды, ни Аршакиды, реально правившие в Иране) и больше всего – ярких диалогов и красочных битв.

      «Шахнаме» высоко ценят за богатство и свежесть языка и за увлекательность сюжета: по сути дела, это непрерывный ряд драматических сцен, мастерски описанных и поданных с разных ракурсов и расстояний, как в хорошо поставленном кино. Безумный поход Кей Кавуса в Мазандеран, богатырь Рустам, умирающий от жажды в пустыне, его дружба с конем и разговор с драконом, ведьмы-невидимки и схватка с дивом, – эти и подобные им авантюрно-сказочные приключения гармонично сочетаются с бытовыми зарисовками и философской лирикой. В книге присутствует особый дух эпической вселенной, где владыки неизменно величественны и горды, старцы преисполнены мудрости, а воины обладают невероятной силой. И вся эта гигантская поэтическая махина крепко стоит на мощном и гибком языке, обдавая читателей тем бодрящим холодком монументальной простоты, которым веет от подлинно классических произведений.

      Но по содержанию и общему настрою «Шахнаме» – суровая и даже тяжелая книга. Мир в ней выглядит противоречивым и часто злым, благородство и смелость сплошь и рядом терпят поражение, а во главе государства стоят безумцы или глупцы. Одни цари попадают под действие темных сил – злого духа Аримана и его подручных дивов, другие изначально исполнены злобы и коварства и сознательно губят добрых героев, а заодно – и все свое царство. При этом Фирдоуси, как добрый мусульманин и хороший подданный, свято верил в божественность власти и появление дурных правителей считал действием неизбежной судьбы. Вызов ей мог бросить вызов только какой-нибудь сказочный герой вроде Рустама или Сиявуша: огромный как туча, на «могучем как слон» коне, с арканом в 60 витков и дубом вместо палицы. Лишь они, как столпы правды и порядка, более или менее уравновешивали царившую в мире абсурдность и несправедливость, служа тем самым проявлению божественной воли.

      Самому Фирдоуси его поэма ничего хорошего не принесла. После краха Саманидов он преподнес ее газневидскому султану Махмуду, но тот отверг ее из религиозных соображений, заявив, что в ней слишком много язычества. Другие утверждали, что султану не понравилось, как поэт изобразил в поэме тюрков. «Все «Шахнаме» – ничто, – будто бы сказал правитель, – кроме сказаний о Рустаме. А в моем войске тысячи таких, как Рустам». Ходила легенда, что вместо золотых динаров Махмуд подарил поэту серебряные дирхемы, и разочарованный автор отправился на базар и раздал их прохожим.

      После этой неудачи Фирдуоси начал странствовать по дворам других монархов, но нигде не нашел поддержки. В старости он отрекся от своего «языческого» творчества, каким считал «Шахнаме», и перешел к сочинению