Портрет неидеального мужчины. Вероника Торгашина

бокал с шампанским:

      – Таня, это конь, а не судимость. С чего ты так пикируешься на парня?

      – Потому что я хочу, чтобы между нами не было никаких тайн! – сварливым тоном кисейной барышни протянула Таня, переводя взор оскорбленной гордыни с мамы на Ника.

      – Их не будет. Обещаю, – Ник поймал Танину руку и поцеловал.

      Даша хранила молчание. Да, однако, мысль с салатницей казалась ей теперь вполне недурственной.

      – Ник, а где живет твоя лошадка? Ты часто с ней видишься? – Мама предприняла новую попытку вернуть беседу в светскую колею.

      Ник покачал головой:

      – Я очень давно его не видел. Это он, его зовут Осман. Он живет в Гданське. Я отдал Османа своей старой знакомой, у нее есть небольшая ферма, с пастбищем. Раньше мне удавалось наведываться туда, хотя бы изредка, а сейчас появилось очень много дел, и я часто ругаю себя за то, что не могу с этим совладать.

      – А какого он цвета? – поинтересовалась Таня, за считанные минуты успев вернуться в свое нормальное кокетливо-благодушное настроение. – Может, э-э-э…

      – Белый, – брякнула Даша.

      Ник слегка приподнял брови и уставился на Дашу, не без изумления, чем вверг ее в еще большее замешательство.

      – Да, белый. – Впрочем, куда уж больше. – Наверное, у тебя есть дар ясновидения, или чего-то в этом роде? – засмеялся он. – Я заметил, что ты все время не говоришь ни слова, безмолвно анализируешь происходящее, наверное, всю мою родословную ты прочла по одним моим жестам.

      Даша почувствовала, что заливается краской; краснела она часто, причем всякий раз чудовищно, превращаясь не в винницкое яблочко, как подобает уважающей себя девушке на выданье, а в херсонский помидор, отчасти перезревший, а отчасти – девственно-зеленый.

      – Наверное. – Она схватила пустой бокал, поднесла его к губам, чтобы отхлебнуть из него воздуха, и поняла, что краснеет еще больше, – теперь уже от злости.

      Не заметить ее смущение смог бы только слепой, ну и, быть может, дальтоник, – перепутав алый цвет с синим, он без особого труда принял бы Дашу за одного из туземцев племени Нави.

      – А почему в Гданське? – Мама, как всегда, пришла на помощь Даше, хотя сама, возможно, и не подозревала о своей помощи. – Так далеко…

      – Я много лет прожил в Польше. Я поляк, наполовину, – уточнил Ник, доливая себе воды; кажется, он совсем не обратил внимания на реакцию Даши.

      – Ничего себе! – Мама ожидаемо удивилась. – А на вторую половину?

      – На вторую – украинец, – в своей уже фирменной манере, Ник широко улыбнулся.

      Даша перекатывала в ладонях ножку пустого бокала, глядя на свои колени. В голове роилось столько всего, что ее уже подташнивало. Но проблема была не только в том, что она испытывала симпатию к Нику, – к мужчине, который намеревался взять в жены ее сестру; да, эта симпатия возникла почти что на пустом месте, абсолютно стихийно, чего с Дашей не происходило никогда в ее жизни. Было нечто гораздо серьезнее, вызывавшее у нее буквально оторопь, да что там, – страх, близкий