Портрет неидеального мужчины. Вероника Торгашина

фантазийно златокудрого принца рядом с Танькой уже будет восседать маленький и вполне земной лысоватый брюнет?

      Вовсю преисполнившись надеждой на это чудо, Даша с двумя вазами под мышками сползла вниз по лестнице и, слыша в ушах гулкий стук сердца, просеменила на кухню. Витражная дверь была привычно распахнута. Мама все еще маячила у плиты, словно факир, извлекающий из шляпы батальоны кроликов и километры разноцветных лент, с заманчивой полуулыбкой материализуя новые блюда и напитки, которые разогревались в микроволновке/охлаждались в морозильнике.

      – Мамуля, мы столько не съедим, – заявила Таня. Она стояла, наклонившись над столом, и наливала в бокал минералку.

      – Ничего, до завтра не испортится, утром покушаем.

      Даша ступила еще один шаг к порогу кухни и тогда же испытала горькое разочарование. Таня хлопотала вокруг неизменного бородатого блондина с синими глазами. Принц оказался, – как бы это абсурдно и смешно не звучало, – не ожившей фантазией, а суровой действительностью.

      – Коля…или Ник? Как смотришь на то, чтобы поднять по рюмке чая в честь вашего визита? – Мама настолько хорошо разбиралась в людях, что все ее вопросы прозвучали с утвердительной интонацией.

      – Разве только по рюмке, – отозвался Ник, дружелюбно улыбаясь.

      Даша водрузила обе вазы на барную стойку, успевшую в ходе маминых манипуляций освободиться от монголо-татарского ига несметных канапе.

      – Мама, ну так только в трактирах говорят, – с тенью укоризны заметила Таня. – «Рюмка чая»! Просто – выпить по бокальчику, за знакомство!

      – Не занудствуй, – маму крайне редко когда смущали Танины претензии. – Тут все свои.

      – Поддерживаю абсолютно, – включился Ник и с долей опаски взял в руки нож с вилкой. – Уже лет десять не видел такой красоты на столе.

      – Значит, не смущайся, а ешь, – велела мама, расположив между запеченным мясом и салатом бутылочку «Арарата». Папа хранил эту бутылочку в серванте с посудой «для особого случая». – Таня, наверное, на голодном пайке тебя держит.

      – Да нет, – Ник засмеялся, от души. – Просто еще таких торжественных случаев не выдавалось. Моя мама готовит мало. Она больше болеет. Так что, пришлось мне еще в школе научиться варить и печь, чтобы приносить все это маме в больницу, да и самому не умереть с голоду.

      Даша бесшумным шагом подошла к своему прибору и стекла на стул. Она заметила то, что когда Ник заговорил о своей маме, его улыбка изменилась, став горькой. Впрочем, он опустил взгляд, поэтому никто больше не увидел этой перемены.

      – Как же так? – озвучила мама мысли, вспышками замелькавшие в голове у Даши. – А как сейчас она себя чувствует?

      – Все в порядке…она в порядке, – пробормотал Ник, но его глаза, отстраненно блуждавшие по скатерти, убеждали Дашу совсем в обратном.

      – Ну ничего подобного, я тоже многое умею делать. – Таня очень кстати свернула с небезопасной тропинки; может, она тоже почувствовала настроение Ника? – Например, фирменную