Портрет неидеального мужчины. Вероника Торгашина

работой, а тут ты прискакала, вообще не пойми зачем!..

      – Тише, – Даша схватила Милку за руки, – соседей перепугаешь, не бушуй. Успокойся. По телефону я не могла.

      – А что у тебя вообще такое случилось? – резко сбавила обороты Милка и насторожилась. – Все нормально?

      – Не очень.

      Теперь уже Милка вцепилась Даше в лацканы плаща:

      – Что-то с родителями?

      Даша совсем нелюбезно отпихнула подругу.

      – Тьфу! Сплюнь!

      – Тьфу-тьфу-тьфу, – Милка послушно постучала себя по голове, после чего еще и по вешалке. – А что тогда?

      Даша выдохнула и умоляюще посмотрела на Милку, постаравшись всем своим видом продемонстрировать серьезность того, что она намеревалась озвучить.

      – Он появился.

      Хоть и это при любых раскладах прозвучало бы – ни больше, ни меньше, – как бред.

      – Кто? – Милка округлила заспанные глаза.

      – Он!

      – Ну кто, «он»?

      – Принц! – Даша терпеть не могла это слово, но она надеялась, что хотя бы таким образом до Милки наконец дойдет.

      – Какой, на хрен, принц? – опять взвилась Милка. – Ты что, с бодуна? Вы там вчера так удачно засватали Таньку, что ты на радостях всосала все, что у вас горит в доме?

      – В том-то и дело! – надвинулась на нее Даша. – Танька вчера привела в наш дом парня, который полностью соответствует моему портрету!

      Милка попятилась от Даши с нарастающим подозрением во взгляде. Так пятятся от психически больных, что продолжительное время успешно скрывались под маской социальной личности.

      – В смысле соответствует?…

      – В коромысле!! Соответствует тому самому портрету, по той самой твоей гребаной анкете, которую я заполняла в этой гребаной тетради!!

      Милка потянула Дашу за рукав:

      – Раздевайся и иди на кухню, там нормально расскажешь.

      Милке оказалось достаточно всего пары минут, дабы осознать масштабы катаклизма. Иначе объяснить, как она умудрилась ни разу не перебить Дашу во время ее сбивчивого и изрядно переполненного подробностями рассказа, было сложно. Вместо того, чтобы традиционно переспрашивать ее через каждые два предложения, Милка только периодически кивала, параллельно с этим разогревая чайник и наливая кофе. Когда Дашина повесть иссякла, Милка опустилась на табурет напротив Даши и подтолкнула к ней поближе дымящуюся кружку, чтобы иметь возможность положить руки на стол и подпереть ими подбородок.

      – Да уж, – задумчивым тоном произнесла она словосочетание, которое в лексиконе Милки, как слово «жуть» в словаре Эллочки-людоедки, заменяло подавляющее большинство наречий, обозначающих удивление/озадаченность/страх. – Но мне кажется, Даш, что ты себя сильно накрутила.

      – Накрутила? – Поначалу Даша решила, что подруга издевается над ней, но она постаралась держать себя в руках. Даша была не самым общительным человеком, Милка была ее единственной подругой, и она принуждала себя об этом не забывать. – Что ты имеешь в виду – «накрутила»?

      – Даш, это