Солнце больше солнца. Игорь Алексеевич Гергенрёдер

стали на улице сбиваться в группки, куря самосад из самокруток, приглушённо обсуждая слухи о восстании чехословаков. Устоялась жара, за проезжающими телегами повисала пыль, в недвижном накалённом воздухе будто слышалось возбуждённое ожидание.

      Лето начиналось тёплыми ночами с обильной росой по утрам, в лесу на елях замечалось необычное множество шишек, что, по поверью, сулило богатый урожай огурцов, закуковала кукушка. В день, когда поналетели в изобилии слепни, а в огородах хозяйки сажали капусту, через соседнее село резво проследовало соединение красных. Приезжавшие из села мужики сказали:

      – Коммунисты бегут!

      На исходе ночи из Саврухи уехали присланный при Москанине коммунист и несколько местных бедняков, ставших его ретивыми подручными. Увозили на подводах и ломовых дрогах горы добра, которое понабрали в домах Башкирцева, Аристархова, Измалкова и двоих других убитых хозяев. Табун Башкирцева реквизировал ещё Москанин, но родне застреленного удалось укрыть у знакомых с десяток коней. Уезжавшие про это вызнали, были они вооружены и коней угнали.

      Лето входило в силу, заколосилась рожь. С рассветом Илья, Маркел и Мария выезжали в поле выпалывать сорняки, особенно буйно росли осот, пырей и лебеда, чьё засилье, как считалось, предвещало щедрый приплод гусей.

      Сегодня разошёлся южный ветер, гнал частые облачка, от которых по полю бежали тени, обдавал лица тугими порывами. Парни и Мария вернулись домой часа в два пополудни, Илья взялся починять крышку погреба, Маркел присел возле телеги, смазывая дёгтем шейки осей. И тут по улице тихого села понеслись галопом всадники, привставали на стременах, глядели во дворы. На дальней околице развернулись, промчались назад.

      – Кажись, разведка, – сказал Обреев и посетовал: – Надо было овцу вчера, а лучше – позавчера зарезать. Теперь они зарежут.

      Позвал Маркела:

      – Перетащим мешка два картошки и ещё чего-нибудь в кухню – не надо, чтобы они сами в погреб лезли.

      Улицу заполнили всадники, ехавшие шагом. Парни спустились в погреб, а когда подняли мешки, мимо двора шестёрки коней провозили пушки. Неделяев загляделся: в шестёрках две передние лошади запряжены цугом, на них едут верховые; позади в каждой паре на одной из лошадей тоже сидит верховой. Пушек проехало три, грозными они не выглядели.

      Проходили солдаты – Маркел удивился, увидев пареньков моложе себя, усталых, деловито-серьёзных. Илья сказал ему:

      – Мордашки не деревенские, сразу отличишь!

      Обгоняя пеших, рысил верховой, повернул коня в ворота. Гость спешился, поправил фуражку и объявил парням:

      – Я – квартирьер!

      Ему не больше восемнадцати. То, как непринуждённо отчётливо он произнёс «квартирьер», невольно восхитило Маркела. Он слышал трудное красивое слово впервые.

      – Прошу показать жильё! – без запинки произнёс солдат то, чему его, видимо, учили.

      Обреев взбежал на крыльцо, распахнул перед ним дверь в сени, шагнул следом, позади шёл Неделяев. Квартирьер оглядел комнаты, кухню, где сказал возившейся с утварью Марии