Свалка времени. Максимилиан Борисович Жирнов

детей его обидчиков, вашу семью он не тронет.

      – И на том спасибо! Но весь город не может жить на вулкане! Что думаешь предпринять?

      Максим выразительно пожал плечами и попросил:

      – Подкиньте меня… до супермаркета.

      Шнырев зло сплюнул себе под ноги. Сержант хлопнул дверью, завел мотор и рванул с места. Большая черная собака выскочила из-под колес и бросилась в кусты. Плохая примета…

      Полицейский УАЗ скрылся за поворотом. Максим взял с полки бутылку минералки и наполовину осушил ее тут же, в магазине. Девушка на кассе возмущенно крикнула:

      – А кто платить будет? Я сейчас охрану вызову!

      – Трубы горят, – серьезно бросил Максим и положил в корзинку хлеб, кетчуп и спички.

      Кассир прыснула:

      – У всех сейчас так. Жара-то какая. Вам пакет нужен?

      – У меня есть свой. Я же советский человек.

      Максим расплатился, вышел из магазина и, будто мальчишка, побежал домой. Дорога, вернее, протоптанная людьми тропинка, огибала двухэтажное здание белого кирпича – поликлинику. У дверей, не замечая никого вокруг, целовалась юная пара. Девушка, вскинув руки на широкие плечи кавалера, с явной охотой подставляла его губам лицо. И ладони парня постепенно поднимались от талии все выше…

      В этой любовной идиллии Максим почувствовал фальшь. Он остановился и вдруг отчетливо увидел лежащую на полу, в луже крови, молодую женщину. Над ней склонился грязный, оборванный мужчина. В его руках темнел длинный нож.

      – Стойте! Вам нельзя быть вместе! – хотел крикнуть Максим, но сумел лишь едва слышно прошептать эти слова. Он испугался одного-единственного вопроса: почему?

      В самом деле, что он скажет этой счастливой сейчас паре? Ему, видите ли, дано заглянуть в будущее? Да его поднимут на смех! Максим тяжело вздохнул и медленно побрел домой.

      Еще с порога Максим услышал мучительно-знакомый голос и схватился за голову: сегодня приезжает мама! Нельзя, трижды нельзя забывать такое. Теперь не миновать взбучки.

      Медленно, будто за дверью ждала гильотина, Максим открыл дверь. Ольга Даниловна – как всегда, прямая и жестокая, шагнула навстречу:

      – Ты не рад видеть мамочку? Мог бы поцеловать для приличия!

      Максим чмокнул ее в щеку. На губах остался вкус тонального крема. «Поцелуй Иуды» – пришло на ум вроде бы неуместное сравнение. Нет, скорее, поцелуй блудного сына.

      Обогнув мать, Максим проскользнул в свою комнату, открыл шкаф и остолбенел. Все его богатство бесследно исчезло. Вместо портативных радиостанций, биноклей и дозиметров на полках, аккуратно сложенные, покоились одеяла и простыни. Пропала даже любимая игрушка – револьвер-пугач. Лишь оружейный сейф, пока еще пустой, одиноко стоял в углу. Видимо, вынести его у женщин не хватило сил.

      – Где мои вещи? – Максим задохнулся от ужаса.

      – На помойке! – презрительно выплюнула Ольга Даниловна. – Мы с Алечкой навели марафет и выкинули весь бесполезный хлам!

      Максим вылетел из квартиры и помчался к мусорной площадке. Он успел вовремя: темно-синий мусоровоз только-только протянул металлические «руки»-манипуляторы