Снежная Королева живёт под Питером. Елена Трещинская

кафель в ванной, ласковая вода и мыло, пьянящий чай и сыр!

      Он не удивился, когда стукнула дверь и в прихожей явилась Герда: он знал, что она вернётся. И обрадовался. А она уронила чемодан не от неожиданности встречи, а потому, что она увидела другого Каева, она его таким никогда не знала, а лишь рисовала в мечтах. Он обнял её, снежинки вспорхнули с её волос и растаяли во тьме.

      – Каев, милый мой Каев, наконец-то я тебя нашла!

      Старушка в своей комнате улыбалась распустившимся розам, осторожно вскапывая вилочкой землю в горшках, и говорила им:

      "Завтра Рождество!.." А в темноте прихожей, в старом зеркале отражались двое…

      – Румби, а как верить в Бога? – спросила Сисита.

      – Только вести образ жизни, – со значением проговорил Румбольто деревянным ртом.

      – Зачем?

      – Выгодно, – поразмыслив, сообщил маг-затейник. – Воздаётся по вере.

      – Значит, если я верю в любовь…

      – Встретишь. Но лучше не ждать: хочешь любви – люби, – одна из звёздочек на мантии мага замерцала.

      – Румби, мне надо начать любить жизнь. Это так хорошо! И выгодно: односторонней любви же не будет, раз везде гармония.

      – Приятные хлопоты, – жмурился деревянный, – только не торгуйся.

      ..Mастер шёл по хрустящему ковру снега, придерживая поднятый воротник пальто. В чемоданчике, закутавшись в его рубашку, дремали Румбольто и Сисита.

      А вокруг дышал мир Любви. Да, кое-кто в этом мире ещё дремал, как куклы в чемодане и жемчуг в ракушке. Но некоторые уже проснулись и чувствовали себя его неотъемлемой частью.

      Феи в укропе

      "Приютским детям Бог пошлет…"

      Франсуа Вийон.

      Два скомороха, Прошка и Ерошка, пробирались в темноте шкафа к щели света. Они невольно наступали на других кукол, как вдруг на их пути возникла непреодолимая преграда – громада куклы по имени Дама Жигонь, французский персонаж времен их буржуазной революции.

      Это была пышная тетка в зелёно-чёрном полосатом корсете с красной шнуровкой, с чёрными кудельками волос, прилепленных к маленькой головке. Брови её были также угольно-чёрны, а рот – страшно красен. К тому же, по роли она без конца рожала. Причём сразу взрослых и усатых кукол-солдат, кукол-художников и прочий сброд.

      – А пройти можно? – опасливо спросил Прошка.

      – Вы же сейчас не будете рожать? – вежливо осведомился Ерошка. Дама Жигонь повернула в их сторону свою маленькую свирепую головку и произвела ртом неприличный звук.

      – А ещё француженка, – ошалел Прошка.

      – Брешут, что они очаровательны, – заключил Ерошка.

      Куклы заворчали разными голосами тут и там:

      – Господа, куда вы прётесь?..

      – Эти русские вечно выпендриваются…

      – Ребята, на места, я – директор…

      – Мы к шкафиной щели, – виновато сказал Прошка.

      – Воздуха хочем, – оправдывался Ерошка.

      – Сидеть! – рявкнула басом Жигонь, и всё стихло.

      Через минуту звенящей тишины