Снежная Королева живёт под Питером. Елена Трещинская

стол.

      Всё в этом доме было удивительно и просто, а роскошь заменял вкус. Кроме пса, в доме обитали белый кот и белая курица, которая вела себя очень тихо и мудро, а гадила исключительно в лоток.

      Большую часть дня Каев был предоставлен себе. Однажды скука толкнула его к книгам. Он погрузился в чтение и потом каждый день после завтрака уходил в книги, как заколдованный. Библиотека Королевы содержала что-то завораживающее сознание. Вскоре Каев стал зачитываться текстами, написанными на совершенно незнакомых ему языках. Голова его, как компьютер, загрузилась таинственными знаниями об истории земли и других планет, звёзд, галактик. Он наполнился невозможными понятиями о невероятном, как рождественский гусь черносливом.

      К вечеру Королева выходила из своей спальни в башне, куда Каев не смел даже заглядывать. Они ужинали и вели беседы, которые были как бы продолжением наколдованного книгами состояния. Однажды Королева рассказала сказку:

      – На дне океана лежала двустворчатая ракушка. Вокруг неё в странном танце плавали ныряльщики, и она читала их мысли: жемчуг, жемчуг…

      "Какой жемчуг? – думала ракушка, – где они его увидели? Я его не вижу, никогда не видела, ничего не хочу о нём знать!" И она уснула. А внутри неё – нелепого шершавого известкового чемоданчика, набитого слизью – таилась жемчужинка…

      Ловец жемчуга бросил ракушку в корзину, потом её вскрыли ножом. Свет был такой яркий, что она потеряла сознание. Ракушку выбросили, она подсохла, остатки слизи выели мухи, а створки подхватил мальчишка и запустил ими в другого мальчика, но промахнулся. Чемоданчик шлёпнулся на дорогу, и по нему проехала машина. "Так я – жемчужина?!" – подумала перламутровая бусинка, удобно устроившись в короне короля.

      – А я пустой. Я пуст, Королева, – сказал Каев, – ведь не в каждой ракушке есть жемчуг.

      – Иди за мной, – стеклянно-повелительно сказала Королева и подвела Каева к большому зеркалу.

      Каев заглянул в него, и ледяной ужас снежной сороконожкой пополз по спине: в зеркале он никого не увидел.

      – Тебя нет пока, – cказала Королева.

      – Пока?!

      – Пока в тебе нет любви, тебя нет. Тебя никто не видит, потому что ты не светишься. Ты тёмный во мраке, поэтому тебя и не видно. Тебя видят только те, кто тоже во мраке не светится.

      Голова Каева трещала, как телевизор после окончания передач, и он не заметил, как оказался в башенке, в спальне самой Королевы, в её глубоких белых перинах. Она лежала рядом, и её волосы закрывали его, как сугроб, а глаза сияли полярными звездами.

      – Ну как, плохо без Бога? – спросила она.

      – Без Бога? Причем тут… Мне просто плохо…

      – А кто Он для тебя?

      Каев замялся.

      – Никто, – вежливо сказал он.

      – Сирота, – тихо прозвенел голос Королевы по ту сторону окна.

      Вдруг она плавно вскинула руки и потянулась. Каев почувствовал озноб.

      – А хочешь, – её голос взлетел птицей над всем дачным посёлком, –