Отдел особых поручений. Анна Новикова

и не торопила гостью. Она бегала цепким взглядом по лицу Риты, локонам и остановилась на родинке над верхней губой.

      – У Сесилии тоже была такая родинка и губы, как у маленькой девочки. Помню, как твой отец с ума сходил от нее. Плелся хвостом, где бы Сесилия ни появлялась. Говорил, мол, или я первым поцелую эту родинку, или застрелюсь. Горячий был человек, ох, – миссис Коллинз подперла щеку ладонью и любовалась Ритой, как бабушка внучкой, что успела повзрослеть на семь лет.

      – Чем ты сейчас занимаешься? – сама того не осознавая, женщина перешла на «ты». – Сколько мы не виделись? Лет десять?

      – Семь, если быть точнее, – ответила Рита.

      – Боже, ты даже говоришь, как твой отец. Виктор был дотошный, как муравей, который строит муравейник. Все нюхал книжную пыль, выискивая истину среди миллиона буковок. Вспыхивал как спичка, найдя ответы, и тут же в задумчивости тер подбородок. Будто пробовал на зуб, а истинный ли это ответ или липа скороспелая.

      – Да, – засмеялась Рита. – Именно так он и говорил. А еще «травить туфту», «свинячья петрушка» и «чепухистика».

      – Да, – повторила хозяйка.

      Рита опомнилась.

      – Я окончила Лондонскую военную академию. Вчера был выпускной.

      – И ты, конечно, в числе отличников?

      – Да.

      – Отец бы тобой гордился. Он всегда хотел, чтобы ты пошла по стезе науки. И как же тебя занесло в военное дело?

      Чашка дзынькнула об блюдце.

      – После смерти родителей я начала искать все, что можно было только найти о той катастрофе. Поезда просто так не сходят с рельс. Нынешние технологии слишком хороши, чтобы спихивать вину на человеческий фактор или Божью волю. Мне было трудно поверить в то, что их больше нет.

      Слез не было. Рита давно их все выплакала. Но голос задрожал. И, кажется, это подействовало на хозяйку дома. Теплая морщинистая ладонь коснулась ее руки. Рита не стала отмахиваться.

      – Понимаю, детка, – мягко сказала миссис Коллинз.

      Пламя свечей дрожало, тени ходили по стенам кухни. Блики сияли на кайме фарфоровых чашек и пузатого чайника.

      – Что и говорить, я сама такое испытала, когда Кристофер пропал, – миссис Коллинз отвела глаза и глубоко вздохнула. – Когда пожар охватил Лондон, началось сущее безумие. Все эти люди, которые называли себя интеллигенцией, джентльменами, сбивали с ног детей, ослабших стариков. Топтали тех, кто упал в общей суматохе. А женщины то и дело, что орали, да увешивались драгоценностями, желая спасти, как им казалось, самое ценное. Дети визжали. Помню, одна женщина неслась по лестнице, прижимая младенца к груди. Какой-то нахал толкнул ее и даже не обернулся. Женщина повалилась, разбила голову, а младенец так и лежал, укутанный в теплое одеяло и кричал, кричал. Тот нахал даже не обернулся.

      Голос миссис Коллинз осип и дрогнул на последних словах. Рита почувствовала, как комок подступает к горлу. Чтобы не раскиснуть, она сжала кулаки. Ногти больно впились в ладони.

      – Кристофер был замечательным мальчиком,