Как закалялось железо. Владимир Юрьевич Рябушкин

реальный шанс поменять команду, не откликнувшись на перекличке.

      Так многие и делали, если «покупателем» был моряк

      (служить надо было 3 года вместо 2).

      Но потом «покупатели» поумнели, и сначала выходил просто любой военный, а потом уже, когда группа сформировалась, показывался «покупатель», и до последнего момента ты не знал, куда попал.

      В общем, меня «купили» в погранвойска, посадили в самолет и повезли, предупредив, что 90 процентов попадут в Афганистан. Мы были в шоке.

      И вот мы прилетели.

      Мы вышли из самолета и окунулись в совершенно другой климат, влажность была настолько высокой, что в воздухе висели капельки воды, такого я никогда не видел.

      Нас загнали в барак и сказали ждать. В бараке были деревянные полати, после 15 минут отдыха на них все тело уже ныло.

      Нас перевезли в учебку в Благовещенск. Так как мы были после первого курса института, то нас определили в связисты, и, исходя из сложности и специфики, наша учебка должна была продлиться 9 месяцев вместо 6.

      Наступили тяжелые времена. Нас гоняли, как не знаю кого, сравнить не с чем.

      Я по натуре чистюля, а здесь в одной одежде спишь, ешь, бегаешь, тренируешься, сохнет все на тебе. Мыться можно исключительно в умывальнике под холодной водой. Белье и одежда меняются раз в неделю после бани.

      Больше всего мне не нравилась политинформация, потому что она проходила после марш-броска, и ты садился, слушал и высыхал потихоньку.

      Еда. То, что мы ели, сложно назвать едой.

      В основном это был «клейстер». Не знаю, как объяснить, что это, но поверьте, что это несъедобное дерьмо.

      Наедались только хлебом. Бывали, конечно, праздничные дни, когда получалось попасть в магазин и купить печенья и конфет.

      Самая вкусная еда – это бутерброд: два печенья, а посередине – конфета.

      И то это можно было съесть только ночью, и если тебя не поймают сержанты. Если поймают, то отберут все сладости, и до утра придется мыть туалеты.

      Все призывники сильно похудели от такого питания.

      Как правило, когда попадаешь на учебку, то про тебя уже все знают, в основном старослужащие.

      Тут опять мне помог бокс.

      Меня уважали, не трогали и даже проявляли высшую степень уважения – по ночам звали меня с собой качаться.

      Остальным повезло меньше, хлюпиком быть нельзя, задавят.

      В то время дедовщину еще не искоренили до конца.

      Трогать меня боялись, но выполнение приказа старшего по званию – это святое, поэтому меня воспитывали через труд нарядами вне очереди.

      Так как я был с характером и не особо сговорчив, то меня очень часто посылали в наряды.

      Наряды – это отдельная песня.

      Могут поставить на тумбочку на суточное дежурство, а могут послать на кухню. На тумбочке ты «заплываешь» по ночам в казарме (драишь ее до блеска), а на кухне сначала чистишь картошку, ведер пять (правда, не один), часа три, а потом моешь посуду после завтрака, обеда и ужина и полы.

      Так как мы были связистами, то мы должны были овладеть азбукой Морзе.

      Это, я вам