Тропа колдунов. Руслан Мельников

услышал первый стон: тихий, слабый, едва-едва различимый.

      Все внимание барона и его воинов было приковано к иноземному рыцарю со вспоротым животом. Потому никто и не уследил за вторым пленником. Желтолицый кнехт-сигнальщик воспользовался моментом и неожиданно вскочил с земли.

      Рыцарь, стоявший подле него с обнаженным клинком, не успел ничего предпринять. Только…

      – Ваша ми!.. – и вскрик стража, брошенного на камни, оборвался.

      Прямой рыцарский меч был теперь в руках язычника. Однако пленник не бросился наутек. И не ринулся в битву. Метнувшись стремительной тенью к умирающему господину, он взмахнул захваченным оружием.

      Нанес один-единственный удар.

      И когда голова самоубийцы отделилась от тела – отбросил меч с видом исполненного долга. Затем спокойно взглянул в лицо Зигфриду.

      Что это было? Давние счеты? Или этот желтолицый кнехт, обезглавив старого господина, надеется выслужиться перед новым? Нет, не похоже. В раскосых миндалевидных глазах Зигфрид не видел и намека на холопскую покорность. Страха в них не было тоже. Скорее, уж гордость от содеянного. Взгляд язычника был тверд и холоден.

      Может быть, слуга просто хотел прекратить страдания умирающего? «А ведь от него тоже ничего не добиться, – отчетливо понял Зигфрид. – Ни пыткой, ни посулами – никак. Даже если он понимает по-нашему».

      – Ваша милость, – осторожно подступил к нему Карл. – Что прикажете делать с пленным?

      – Слуга не должен поднимать руки на своего господина, – хмуро сказал Зигфрид. – Никогда и ни при каких обстоятельствах.

      Барон повернулся к стрелкам.

      – Убить!

      Два спусковых механизма звякнули одновременно. Два арбалетных болта ударили язычника в грудь. Стрелы швырнули одного чужеземца на обезглавленное тело другого.

      – Уходим, – отдал Зигфрид новый приказ.

      – Ваша милость, мертвых бы схоронить, – негромко пробормотал Карл. – Наших хотя бы…

      – Господь милостив, – хмуро отозвался барон, – он примет их души и так.

      Покойников в камнях быстро не схоронишь. А задерживаться на плато-ловушке после произошедшей стычки было опасно.

      – Уходим, – повторил Зигфрид.

      На этот раз перечить барону никто не посмел.

* * *

      Порывы стылого ветра едва не сбивали с ног. Впрочем, иначе здесь, и быть не могло: в низаритской горной крепости Аламут ветрено всегда. А на открытой верхней площадке Башни Имама, откуда весь мир кажется павшим ниц, ветер и вовсе беснуется так, что трудно бывает услышать даже собственный крик.

      У невысоких каменных зубцов стоял человек в развевающихся одеяниях – просторных и пестрых. Человек на ветру был похож на птицу, раскинувшую крылья и приготовившуюся взлететь, но отчего-то не взлетавшую. Имам Времени, Шейх-аль-Джебель, Хасан-ибн-Шаабахт, Великий Сейд или просто Владыка – его называли по-разному.

      Имам задумчиво смотрел вниз, и сейчас можно было видеть только его спину. В спину имама смотрел поднявшийся