Тропа колдунов. Руслан Мельников

колдовство накрывало весь гребень стен. Скосив глаза, Тимофей увидел, как вражеские стрелы беззвучно отскакивают от затвердевшего воздуха в паре локтей от бойниц.

      А главное: опадало и исчезало задавленное пламя. Лишь оставались густо чернеть на площадках и переходах неподвижные, размазанные клубы дыма. Князь оказался прав: даже греческому огню было не под силу разгрызть такой воздух. Вот только…

      Да, задушенное пламя на стенах гасло. Но вместе с ним чародейство Угрима душило людей.

      Тимофей с отчетливой тоской понял: все! Воздух в легких кончился. Ноги подкашивались и лишь незримая твердь, сдавившая тело, не позволяла ему упасть.

      «Значит, умру стоя, – промелькнула нелепая мысль. – И буду стоять после смерти».

      Потом связных мыслей не стало. Только отчаянно билась одна. Последняя. Полумысль-полукрик. Крик немой и бесполезный.

      Дышать! Дышать!

      И – никак не получалось.

      Тимофей почувствовал, что умирает.

      Смерть от удушья – не самая страшная смерть, но, как выяснялось, и не самая легкая.

      Впрочем, не он один стоял сейчас на краю могилы.

      Князь вон тоже весь аж побагровел.

      Сквозь застывший дым Тимофей видел лучников на стенах. Стрелки, накрытые внезапным колдовством, замерли в нелепых позах. Красные (а кое у кого – и синие уже) лица, выпученные глаза, раскрытые рты, жаждавшие одного. Воз-ду-ха!

      Колдовство закончилось внезапно.

      Шум. Штурм. Ожившие и обрушившиеся со всех сторон звуки.

      Вновь засвистевшие над головой стрелы.

      Каменные тиски отпустили. Тимофей навалился на заборало и чудом удержался на ногах. Ветер – вперемежку с дымом от огня, которого больше не было, ударил в лицо.

      И – вдо-о-ох. Долгожданный, глубокий, пьянящий…

      Тимофей дышал шумно, жадно и никак не мог надышаться. Воздух, пропитанный гарью, но такой желанный и сладкий, живительной струей входил в легкие. Наполнял их и выносил прочь давящую пустоту. И входил снова. Рядом, опершись руками о шершавые бревна-камни, хрипло дышал Угрим. Видать, князю тоже пришлось нелегко.

      Уцелевшие в огне лучники хватали воздух ртами, будто выброшенные на берег рыбы. Несколько мгновений никто не был способен с бою. А между тем конец первой латинянкой лестницы уже возник над стеной справа от ворот.

      – Княже! – с трудом выкашлянул Тимофей.

      – Вижу, – отозвался князь-волхв.

      Взмах руки – и лестницу словно отбросила тугая тетива гигантского лука.

      Внизу закричали придавленные люди.

      А к стене прислонены еще две лестницы.

      Град пущенных снизу стрел засыпал крепость. С верхней площадки осадного туруса тоже метко били лучники и арбалетчики.

      – Прикрой меня, Тимофей, – потребовал князь, – Мне самому сейчас защищаться будет недосуг.

      Угрим шагнул к бойнице. Тимофей перекрыл щитом узкую щель в стене. По щиту ударило. Сильно. И еще раз, и другой, и третий. Арбалетный болт свистнул над головой князя. Длинная стрела звякнула о шлем Тимофея.

      Одного взгляда, брошенного вниз, хватило, чтобы понять: плохо дело. Под стеной