Гетерозис. Хроники боли и радости. Григорий Аркатов

я.

      – …вам плохо?

      Черты ее лица встрепенулись в сильнейшем порыве смятения, но тут же остыли, а еще через мгновение она разрыдалась. Конечно, мне нравится производить впечатление на женщин, но не до такой степени.

      – Все хорошо, – повторял я, усаживая официантку за свой столик, а усадив, вернулся на свое место.

      Пришлось ждать, пока она перестанет лить слёзы. И лишь после мне удалось задать очевидный и долгожданный вопрос:

      – Так что случилось?

      Девушка недоверчиво окинула меня взглядом, окончательно высморкалась в цветастый платочек, а потом заявила:

      – У меня проблема.

      – Да неужели? – подумал я, – Как это я сразу не догадался.

      – Моя сестра находится в коме.

      Обычно я безразличен к подобной чепухе, но всегда стараюсь сделать вид, что мне действительно жаль, хотя бы ради соблюдения этикета, или просто, чтобы быть как все и не выделяться из толпы, если на это нет весомых причин.

      – Сочувствую.

      – Пять лет назад она упала с балкона седьмого этажа. Врачи спасли ее, но с тех пор…

      – Почему сейчас?!

      Она смотрела на меня взглядом недоумевающего искателя смысла.

      – То есть???

      – Прошло пять лет, но только в этот светлый день вам стало особенно грустно.

      В ответ Катерина протянула мне скомканный клочок бумаги.

      – Что это? – спросил я.

      Не дождавшись объяснений, я развернул полученное. Предполагалось, что клочок бумаги окажется тайным посланием, секретной шифровкой или на худой конец билетом куда-нибудь, но вместо этого я увидел обычное чернильное пятно.

      Какое-то время мой глаз изучал его со всех возможных ракурсов, пытаясь узреть творческий подход Малевича, но вскоре бросил это неблагодарное занятие.

      – Ну и что это? – спросил я, тыкая пальцем в черный овал.

      – Это вопрос к вам, – ответила официантка.

      – Но я не занимаюсь чернильными пятнами…

      – Зато вы занимаетесь сверхъестественным…

      – И что? Что не так с этой каплей чернил?

      Моя кожа ощутила холод взгляда, переполненного презрением негодующего.

      – Мне сразу было ясно, что вы не поймете, – и, не дожидаясь ответа, она поднялась и ушла.

      Секунду я смотрел ей вслед, пытаясь отыскать желание и силы, дабы остановить ее и вернуть, но быстро остыл, списал все на ПМС и достал телефон. По данным Гринвича у меня оставалось еще пять минут, и я потратил их на написание сообщения:

      «Прости меня, пожалуйста. Мне стыдно за мое поведение прошлой ночью. Чмок».

      Однако через мгновение пришел ошеломляющий ответ:

      «Ты случаем не ошибся, милый. Я-то прощу, но от объяснений тебе не отделаться:)))».

      Сердце бешено заколотилось, а лоб покрылся испариной. С большим трудом мне удалось взять себя в руки и отправиться в аэропорт.

      Проблем с поимкой такси не возникло, а вот с водителем не сложилось.

      – Вообще-то я не тороплюсь. Зачем гнать?

      В ответ таксист саркастически поморщился в зеркало заднего