Падение в реку Карцер. Дмитрий Геннадиевич Федюшин

Но я не люблю бежать впереди поезда. Особенно, если я заплатил за билет. К тому же я не знаю – как это произошло.

      Мой сокамерник направил взгляд в сторону камина, но смотрел так, будто перед ним раскинулись невообразимые дали.

      – Я убил ее. Но сделал это случайно, в порыве гнева. В смысле – это не было хладнокровно спланированное убийство… И в итоге потерял не только жену, репутацию и свой образ жизни, но и оказался здесь.

      Он снова притих, рассматривая картину на каминной полке. Затем поднялся и подошел к ней поближе. Наверно, пытался отвлечь себя от темных мыслей.

      Я редко испытываю сострадание к людям. И хоть я никогда и никому в этом бы не признался – в глубине души мне даже нравится наблюдать их мучения. Но сейчас, слушая историю этого человека, я неожиданно проникся к нему. Возможно, это было чувство общности перед гибелью, а может, это был коньяк. Но я смотрел на его крупную ссутуленную фигуру и меня обуял внезапный порыв – мне захотелось подойти и по-товарищески обнять его. Да, наверно это все же коньяк. Он расслабил меня, и я впервые за долгое время почувствовал себя сравнительно хорошо.

      Виктор стал прохаживаться взад-вперед возле камина, заложив руки за спину, и продолжил:

      – Что ж, как я и говорил, история эта очень банальна. Убийство на почве страсти. Но это лишь при поверхностном рассмотрении. В ней есть много деталей, которые делают ее уникальной, лично моей.

      После мы долго молчали. Виктор вернулся в свое кресло, стал хватать тонко нарезанный сыр и хамон, жевал вперемешку. Кусок сыра упал на его безупречные брюки, он небрежно смахнул его на пол. Мы еще выпили. Я все ждал, когда он задаст мне встречный вопрос, но собеседник долго выдерживал паузу. Наконец он заговорил:

      – Теперь твоя очередь рассказывать историю.

      Мне не очень хотелось с ним делиться, все-таки я впервые его вижу. Момент сентиментальной близости прошел.

      – У меня она не такая интересная, все произошло быстро, – ответил я. – Я шел по улице в центре – поздно возвращался домой из гостей – и ко мне вдруг прицепился один парень. Как я потом узнал, он перся из какого-то клуба. Он был пьяный в стельку, стал нести какую-то чушь, потом вдруг взбесился и достал нож. Ты ж знаешь, как быстро меняется настроение у таких ребят… В общем, мне пришлось защищаться и в драке так получилось, что я убил его… Я его сильно порезал… от страха конечно, – я запнулся, подбирая слова. – Короче, это было убийство из самозащиты, но мне не повезло. Этот парень оказался сыном одной большой шишки из политики. И конечно, они все так обставили, будто я на него напал. Пытались даже приписать мне политические мотивы, но эта версия быстро лопнула, потому что под ней не было оснований. Тогда стали тянуть в сторону того, что я псих… Вот так все и вышло, – закончил я, разведя руками.

      – А как им удалось доказать, что ты псих? – спросил Виктор.

      – Они не доказали. Но меня это не спасло. – Я помедлил. – Они не утверждали, что я вообще был сумасшедшим, тогда бы меня