Рейнеке-лис. Иоганн Вольфганг фон Гёте

лишь по крайности пользуюсь ими: меня от них пучит.

      Гадость ужасная! Ешь с отвращеньем, – пойдет ли на пользу?

      Если бы выбор иметь, никогда бы и в рот я не брал их!»

      «Ай! Что я слышу, любезный! – воскликнул обиженно Браун. —

      Ай! Вы ругаете мед, о котором другие мечтают?

      Мед, я вам должен сказать, – вкуснейшее блюдо на свете;

      Мед – моя страсть! Достаньте! Жалеть не придется вам, сударь.

      Я вам могу пригодиться!» – «Вы шутите?» – лис оживился.

      «Что вы! Ей-богу! – поклялся медведь. – Говорю вам серьезно».

      «Ну, если так, – отвечал ему рыжий, – могу удружить вам.

      Рюстефиль-плотник живет в ближайшем селе, под горою.

      Меду имеет!.. Наверно, ни вы и ни все ваше племя

      В жизни такого запаса не видели!..» Брауну страстно,

      Страшно как захотелось любимого лакомства. «Сударь!

      Как бы мне там очутиться? Вовек не забуду услуги!

      Дайте мне меду поесть! Хоть не досыта, – лишь бы отведать!»

      Лис отвечает: «Пойдемте! За медом дело не станет!

      Правда, сегодня я на ноги плох. Но нежные чувства,

      Кои всегда к вам питал я, может быть, несколько скрасят

      Тяжесть дороги. Поверьте, из всех моих родичей только

      К вам я так расположен. Пойдемте же! Дружба за дружбу:

      Там, при дворе, вы поможете мне на совете баронов

      Сбить с моих недругов спесь и жалобы их опорочить.

      Медом сегодня я досыта вас накормлю, до отвала!»

      (Плут про себя считал дубины крестьян разъяренных.)

      Рейнеке шел впереди, и слепо вослед ему Браун.

      «Если затея удастся, – злорадствовал лис, – я доставлю

      Нынче тебя на базар – нажрешься ты горького меду!»

      Вот и плотника двор. Медведь был в полном восторге,

      Правда, напрасно: глупцов очень часто надежды подводят.

      Вечер уже наступил, и Рейнеке знал, что обычно

      Рюстефиль в эти часы уже находился в постели.

      Был он, как сказано, плотником, мастером очень хорошим.

      Кряж дубовый лежал во дворе, припасенный к разделке, —

      Два основательных клина в него уже загнаны были:

      Трещина в целый аршин зияла в верхнем обрубе.

      Рейнеке-лис говорит: «Дядюшка, в этом бревнище

      Меду накоплено столько, что вам и не снилось! Поглубже,

      Сколько возможно, всуньте-ка в трещину морду. Однако

      Жадничать слишком не стоит, – как бы еще не стошнило».

      «Что ж, – оскорбился медведь, – обжора я, что ли? Напротив!

      Мера должна быть всегда и во всем, как известно…» Короче,

      Дал он себя одурачить: всунул в расщелину морду

      Вплоть по самые уши и всунул передние лапы.

      Рейнеке тут не зевал: он начал потягивать, дергать,

      Выдернул клинья прочь. Медведь оказался в капкане.

      Морду и лапы зажало, – бранись, умоляй – не поможет.

      Горя тут Браун хлебнул, хоть был силачом и не трусом!

      Вот как племянничек дядю завлек хитроумно в ловушку!

      Браун ревел, и рычал, и задними лапами землю

      Яростно