Наследник. Марк Арен

на обочинах чернели голые деревья с обрезанными ветками. Вид за окнами был угрюмым, неприветливым. Наверно, чтобы сгладить впечатление, Даша принялась рассказывать, как красиво выглядят окрестности Петербурга весной, а еще лучше – осенью. Особенно карельское направление с сопками и озерами.

      В Рождествено Майкл вышел из машины, счастливо улыбаясь.

      – Хорошо-то как! – глубоко вздохнув, сказал он и, разведя руки, словно желая обнять все, что их окружало: и укрытую снежным покрывалом равнину, и вековые сосны подле старинной церкви, и нарядный голубой особняк с белыми колоннами, возвышающийся на холме за речкой, и саму речку, застывшую среди белых обрывов, продолжил:

      Иду к тебе. Другого нет пути,

      Как по заснеженной равнине

      Идти к тебе. Чтоб душу обрести,

      Достигнув жизни середину.

      Мороз легко всю речку взял в полон,

      Пройду по льду на берег правый,

      Отмерю до земли поклон

      Церквушке в соснах одноглавой.

      Имен не счесть, кто был тебя родней

      И тех, кто кончил жизнь на плахе

      Во тьме веков. Ведь счет ведешь от дней

      И славы внуков Мономаха.

      За восемь с половиной сотен лет

      Вода вскипела и остыла,

      Но помнишь ты принявших смерть

      От лютой конницы Батыя.

      Терпеть и ждать, что день прогонит ночь.

      Век позади, его сменяет новый.

      Нам помогал несчастья превозмочь

      Лик Господа, написанный Рублевым.

      Иду к тебе. Другого нет пути.

      На сердце робкая надежда.

      Чтоб не пропасть, чтоб душу обрести,

      Я на коленях, каюсь, грешный.

      – Потрясающе! – сказала Катя. – Ваши?

      – Куда мне, – вздохнув, ответил Майкл, – Николая Петрова.

      – Пианиста? – удивилась Катя.

      – Нет, – покачал он головой, – банкира.

      – Банкира?! – поразилась Катя.

      Катя и сама любила это место, и ее почему-то не удивило, что Рождествено так приглянулось и Майклу, словно так оно и должно было быть.

      – Чистый! А ведь уже весной пахнет. Господи, как здесь хорошо… – блаженно улыбаясь, сказал Майкл, пригоршней зачерпнув и поднеся к лицу снег.

      – Да, здесь хорошо, – ответила Катя, взяв его под руку, чтобы спуститься к речке. И ей на самом деле было хорошо. По-настоящему хорошо, не так, как часто бывает у всех и у каждого по поводу какого-то события или какой-то удачи, но потом проходит, не оставив за собой и следа, а хорошо так, что кажется будто это навеки. И только одно смущало ей душу; она понимала, что ей хорошо оттого, что он – рядом. И понимая это, еще и еще раз попросила себя держаться от него подальше. Как можно подальше… Но то было похоже на глас вопиющего в пустыне…

      Прошло несколько дней. Они продолжали встречаться и дальше. Если у Кати не было занятий, то днем они ходили по музеям и выставкам, а вечером, если позволяла погода, гуляли по городу, а если она бывала против, шли в театр или в кафе. С Андреем и Дашей, реже вдвоем. В один из вечеров,