Чужая душа. Славянская сага. Часть 1. Аркона. О. П. Фурсин

было мужа не потеряла. Он жив, и поправился, и семья у вас хорошая, за что Бога клеймить? Неблагодарность – грех, большой грех…

      Слёзы закипают в глазах. Ну, вот как расскажешь человеку чужому, что у тебя случилось, в этой самой единственной для тебя судьбе?

      – Доктор, простите, что зову Вас так, я понимаю разницу, поверьте, но не звать же Вас психотерапевтом, в самом деле? У меня такое ощущение, что пропадёт часть меня, как будто я потеряю руку или ногу… Расстаться с ним, это же значит, что вся прошлая жизнь умерла, и я с ней вместе. Ничего нового затевать не могу, нет сил, а старое в могиле! И страшное самое в том, что не знаю: кончится ли эта боль когда-нибудь? Хорошо бы, чтоб кончилась: сил нет больше…

      – Марина, давайте-ка Вы повторите мне вслух аффирмацию, своего рода молитву, которую мы с Вами записали на прошлой неделе. Чтобы она стала для Вас действенной, нужно вслушаться в смысл. Что я говорю Вам, милая, Вы же – философ по образованию. Вам без смысла нельзя. Ведь так?

      «Я – это Я, а ты – это ТЫ.

      Я делаю свое дело, а ты – свое.

      Я живу в этом мире не для того, чтобы соответствовать твоим ожиданиям,

      А ты живешь не для того, чтобы соответствовать моим.

      И если мы случайно нашли друг друга, это прекрасно.

      Если нет, этому нельзя помочь».52

      Из всей этой считалочки, которую я, конечно же, давно выучила, даром, что философ, кажется, слышу лишь одно: «этому нельзя помочь»…

      – Марина, надо осознать, что ваша связь – самостоятельная единица Вселенной. Точно так же, как труба вашего пылесоса. Труба есть, и она присоединена к вам. Связь в виде трубы всегда будет искать момент, чтобы дать вам знать о себе. Для этого труба будет вызывать негативные чувства и отток энергии…

      Ах, труба пылесоса? Где-то там, в моём доме, действительно есть пылесос. Я, кажется, ни разу к нему не прикасалась, это предмет, которым интересуется домработница, Варя. Так какого же чёрта предмет присосался ко мне? И тянет, тянет… Почему в моей жизни – труба? О чём говорит со мной эта красивая, ухоженная дама неопределённого возраста, в очках и строгом платье?

      – Батюшка, как мне жить с ним рядом? Он ведь насильник, он не прекращает попыток сломать меня во всем, и не только так… как я Вам говорила. Он во всём меня… ломает. Во всём! Если Вы скажете, что надо уйти, мне будет легче. Скажу себе, что этого хочет от меня мой здравый смысл. Ну, и церковь тоже. Я ведь сильная, мне бы только понять, как правильно! Я тогда горы сверну!

      – Не могу благословить уход, дочь моя. Муж твой душой болеет. Он в тебе нуждается. Вот если бы больше терпения и любви, может, и он бы иначе стал себя вести. Твоё упрямство очевидно, он его чувствует, как и я.… Если уговоришь его ко мне прийти, может, и сладим с ним вдвоём, я и ты…

      – Доктор, Вы и впрямь считаете, что приход сюда моего мужа что-то изменит? Даже если бы я знала, как вообще ему это преподнести…

      – Марина, мы поговорим,

52

Эти слова принадлежат одному из крупнейших немецких психологов Фредерику Соломону Перлзу. В психотерапии этот текст получил название гештальт-молитвы (молитвы целостности).