Чудеса как признак жизни. Петр Давыдов

съездим в монастырь, – предложил владыка Гавриил. – Там хорошо!

      – Какой еще может быть в Голландии вашей монастырь? Разве что памятник какой-нибудь, тщательно охраняемый государством. Но не монахами.

      – А вот увидишь!

      Час путешествия по голландской зиме – в тот год выпало сказочно много снега, смотрелось здорово, со средневековым каким-то оттенком – и мы приехали в самый настоящий монастырь, где живут и молятся самые настоящие монахи. Все как на подбор самые настоящие голландцы, а не какие- нибудь бельгийцы (нежная любовь друг к другу обоих народов дает повод для шуток даже в таком серьезном месте, как монастырь, и даже в такой серьезный момент, как приезд епископа, – сам-то владыка Гавриил как раз бельгиец).

      О православном монастыре Святого пророка Илии в голландском Сент-Хуберте можно и нужно рассказать отдельно и подробно. Рассказ будет, а сейчас мне хотелось бы поделиться тем радостным удивлением, благодаря которому я убедился: оказывается, не всякий приезд епископа на приход / в монастырь – повод для панического букетно-колокольного передвижения по территории, отталкивания неуместно близко стоящих у орлецов и спецковров прихожан, суеты и деловитой беготни иподиаконов, шугающих приходский «актив», и госпитализации перенервничавшего и перерадовавшегося настоятеля в психлечебницу. Оказывается, приезд епископа может восприниматься с настоящей радостью! Да, радость может выражаться даже в добрых шутках. Но шутки были после.

      Литургия, которую возглавлял владыка Гавриил, прошла в такой сосредоточенной и внимательной тишине, что даже язык богослужения – голландский – не воспринимался как иностранный: благодаря стройности и строгости службы, а также четкому произнесению каждого слова решительно всё было понятно. Очень порадовало, что храм был полон: были не только монахи, но и жители Сент-Хуберта и близлежащих деревушек. Опять-таки, все – голландцы и все – православные. Повторюсь: ни малейшего шепота, ни суеты, ни толкотни у свечного ящика – ничего подобного не было. Не было и хождения с подносами вдоль рядов молящихся. Поневоле задавался вопросом: как же здесь пожертвования собирают?

      А очень просто и очень спокойно: после литургии, на которой причащались абсолютно все, был праздничный обед в монастырской трапезной и все гости праздника вносили свои пожертвования. Подчеркиваю – все. Владыка Гавриил тоже. «Иначе нельзя! Иначе эти голландцы опять плохо о бельгийцах подумают!» – Демонстративно громко вздохнув, он полез в бумажник под общий смех.

      Что обсуждали за обедом? Монастырские дела, кто-то делился новостями приходской жизни, кто-то рассказывал о своей семье, кто-то делился своими горестями или радостями, обращались к епископу за советом. Владыка беседовал со всеми без всякого налета авторитарности и подчеркивания собственной важности: все и так знали, что его сан важен, но никто не лебезил, а уважали его. Это когда в советских газетах писали: «Встреча прошла в теплой дружественной обстановке», непроизвольно ухмыляешься,