Тьма чернее ночи. Майкл Коннелли

а приятель как раз причастен. Я надеялся, что смогу воспользоваться случаем и поздороваться с ним.

      Произнося эту ложь, Маккалеб перевел взгляд с репортера на установленные в пресс-центре экраны. На них сейчас была картинка с камеры, показывающей общую панораму зала. Было видно, как Босх собирает вещи в портфель.

      – Гарри Босх?

      Маккалеб снова посмотрел на Макэвоя:

      – Угу, Гарри. Мы как-то работали вместе, и я… Что там, собственно, сейчас происходит?

      – Последние ходатайства. Они начали с закрытого заседания и сейчас решают кое-какие организационные вопросы. Пока неинтересно. Судья, вероятно, объявит обеденный перерыв, а остаток дня отдаст юристам. Вам кажется, что сейчас здесь много народу? Подождите до завтра.

      – Ну что же, хорошо. Э-э… приятно было снова повидаться, Джек. Удачи с материалом. И книгой, если до нее дойдет.

      – Знаете, мне бы хотелось написать о вас. Ну, сердце и все такое.

      Маккалеб кивнул:

      – Что ж, я был в долгу перед Кейшей Расселл, и она хорошо поработала.

      Из пресс-центра начали выходить люди. На телевизионных экранах было видно, что судья покинул свое место. Заседание суда закончилось.

      – Лучше спущусь вниз и попытаюсь перехватить Гарри. Счастливо, Джек.

      Маккалеб протянул руку, и Макэвой пожал ее. Потом пошел за другими репортерами к залу суда.

      Двое полицейских открыли главные двери в зал, и оттуда хлынула толпа счастливчиков, получивших места на заседании, которое скорее всего было смертельно скучным. Те, кто не попал внутрь, проталкивались поближе, чтобы хоть мельком увидеть знаменитостей. Увы, их ждало разочарование. Знаменитости не покажутся до следующего дня.

      В хвосте толпы шли юристы и персонал. Стори вернули в тюрьму, но его адвокат направился прямо к репортерам и начал излагать свое мнение о том, что происходило в зале. Высокий загорелый мужчина с иссиня-черными волосами и живыми зелеными глазами встал прямо позади юриста, прикрывая его спину. Поразительная внешность. Маккалеб его вроде бы уже видел, однако не мог вспомнить где. Этот тип походил на актеров, каких Стори обычно снимал в своих фильмах.

      Вскоре появились обвинители, которым тоже надо было пообщаться со своей кучкой репортеров. Их ответы были короче, чем у защитника, и они часто отказывались от комментариев, когда их спрашивали об уликах.

      Маккалеб высматривал Босха. Детектив выскользнул последним, обошел толпу, держась ближе к стене, и зашагал к лифтам. Одна журналистка направилась было в его сторону, но он отмахнулся. Та остановилась и, точно свободная молекула, двинулась обратно к группе, окружающей Дж. Ризна Фауккса.

      Маккалеб пошел за Босхом по коридору и догнал, когда тот остановился, ожидая лифт.

      – Привет, Гарри Босх.

      Босх обернулся, и застывшее на лице выражение «без комментариев» сменилось узнаванием.

      – Привет… Маккалеб.

      Он улыбнулся. Мужчины пожали друг другу руки.

      – Прямо как в дешевой газетенке, – заметил Маккалеб.

      – И не говори. А ты что здесь делаешь?