Демонстрация силы. Стас Устенко

что он погиб. Еще он оставил мне записную книжку, хранившуюся все эти годы за семью печатями. И еще одно; почти сразу же за мной начал гоняться киллер.

      – Так.

      – Наверное, с этой книжкой, «Молескином», все и связано… И еще с одним психотерапевтом – Лазаревским. Вместе они полностью разрушили мой привычный мир. Они ли? Не знаю… По крайней мере, Луна слетела с небосклона и для тех, кто не знаком с Лазаревским. И все это произошло в 2009 году. Но я отвлекся.

      – Ничего страшного, Майкл Борисович. Продолжайте. Вы правы, Луны у нас нет уже давно.

      – Собственно, повесть будет настолько же длинной, насколько и странной. Так что лучше я запишу все на бумаге… – Спустя три часа я отдал множество страниц Резнову и осведомился: – Куда теперь идти, в психушку сразу, да? Получается, я жил себе не тужил в 2009 году, пошел полечился у экстрасенса, далее попал в искаженный 1971 год, где в деревнях попадались зомби – люди становились такими от чрезмерного потребления алкоголя, – попал в переплет со спецслужбами. Некто Заблоцкий пытал меня. Потом я угнал атомный танк и встретился с вечными сущностями, которые вели постоянную и не прекращающуюся борьбу. Одна из них была якобы Львом Давидовичем Троцким, который в итоге показал мне «истинную» картину мира. Мол, люди – это не люди вовсе, а энергетические пузыри, перемещающиеся по струнам или рельсам. Они те, кто смотрит чужое кино и выражает свое отношение к нему. Троцкий упомянул, что некоторые из людей могут переходить по струнам, то есть менять свою судьбу, – и я как раз из них. Он возложил на меня миссию по уничтожению Центра, в котором пытались экспериментировать со временем. В его рассуждениях была серьезная брешь, упомянув, что человеческие мозги на самом деле по большей части заняты неким процессом вычислений, он так и не объяснил, что это за процесс. Я благополучно отказался, остался в 1971 году с Вероникой, после у нас родился ребенок… который и оказался мною! Ну что, мне пора в Кащенко, да?

      Против всего плохого

      (1982)

      Светящаяся трещина заполнила все вокруг и согнула меня в конвульсии. Яркий свет неприятно резал глаза. Вокруг ходили люди в белых халатах. Меня сильно тошнило, обрывки их разговоров прорывались к сознанию словно через кисель.

      – От Ивана Петровича… Страшная авария… Шоссе, скорость под сто восемьдесят была, лобовая… Ребеночек жив…

      – Две почки?

      – Готовьте для пересадки. Скоро приедут за материалом.

      Тут стало ясно, что я лежу на животе под большими мощными лампами; даже в таком положении они раздражали. Попытки пошевелиться ни к чему не привели, руки и ноги были надежно зафиксированы. Кричать тоже не получалось, во рту было что-то вроде кляпа. В груди началась пульсация, от каждого слова, произнесенного докторами, становилось только хуже, фразы резали словно кинжалы.

      – Я на две не соглашусь.

      – Марина Игоревна, вы подумайте. Или выселят вас из столицы, кубарем ведь полетите.

      – Чего тут думать? Вы меня клятву нарушить просите? Кто за это за все ответит? Как с этим жить потом?

      Женский