Кашемир. Алексей Александрович Рябиков

мозг любит играть с нами в разные шутки. Первые бутылки пива походили к концу. Благо, мы взяли по две.

      – Ты это, Джуд, не обоссысь в дороге-то.

      – Кстати да, не подумал. Я ж не на собаке еду. Надо отлить на дорожку будет.

      – До автобуса твоего, кстати, меньше часа.

      – О, блин. Давай ускоримся, что ли.

      Мы открыли по второй бутылке. Благо, деревянные лавочки на старых остановках были словно созданы для того, чтобы об них открывали пивные бутылки. Ну и писали всякую похабщину, само собой.

      – Да. Знаешь, Джуд, и всё-таки жалко, что всё так.

      – Не жалей. Думаю, переживём, так или иначе. А всякие мифы и легенды учат нас чему?

      – Чему?

      – Они учат нас никогда не оглядываться назад, Энди. Так как ничего хорошего это не принесет. В лучшем случае станешь соляным столбом.

      – Мде. Всегда тебе говорил, ты бы поменьше всякой херни читал, в доме для умалишенных свои дни окончишь.

      – А разве это плохо?

      – Для тебя, видимо, нет.

      – Ох, ну вот и всё, мой автобус едет. Обнимемся на прощанье?

      – Опять ты со своей голубизной лезешь. Хотя давай, хули.

      Мы обнялись, я запрыгнул в автобус и помахал Энди рукой из окна. И правда, это был конец этого раздела моей жизни. Автобус тронулся. Я заткнул уши наушниками. Весь мой плейлист играл вперемешку: Металкор сменял Битлов, Кобейн сменял Элвиса и так далее. На небе не было ни облачка, только бескрайнее голубое небо. А у автобуса была сломана передняя дверь, поэтому обдавало теплым "ветерком" меня так, как будто бы я ехал на мотоцикле. Впереди действительно было нечто новое, пусть я пока и не знал что.

      Часть II. Moscow Madness

      Глава 7. Walking Disaster

      С тех пор прошло несколько лет. Не сказать, чтобы я занимался чем-то особенным. Так, исследовал город и людей. Попробовал покраситься в черный, вроде даже получилось. В чем заключалось моё исследование города и людей? Ну, как сказать: прибивался к разным компаниям в городской черте; проводил ночи напролет, болтая со случайными людьми, так как на метро в такие дни я уже благополучно опоздал; путешествовал по области на электричках, наслаждаясь всякими случайными событиями, что происходили со мной и вокруг меня. Десятки и сотни встреч, разговоров, слившиеся в один бесконечный день без временных ориентиров. И люди, с их планами, надеждами, индивидуальностью – все они слились теперь в несколько обобщенных типажей. Наверное, большую часть из них я не узнаю в лицо и не вспомню их имен. Впрочем, они меня тоже, я думаю. Весь этот период – это ода пустым разговорам с запахом дешевого портвейна.

      Все началось на горе, где-то на Домодедовской. Я выбрался выпить туда с какими-то малознакомыми товарищами. У нас с ними были, какие-никакие, общие интересы и они проставлялись в тот день. Поэтому – почему, собственно, нет?

      – И смотри, приятель, я тебе говорю – нужно бороться с засильем цунеров! Ты не смотри, что я панк, ведь панк тоже может быть нацистом. А вот кто такой антифашист? Это левый экстремист! Так в песне поется. Ведь как получается? Цунеры приезжают, отнимают у нас работу. Правда я, понятное дело, не