Кашемир. Алексей Александрович Рябиков

общества. То, что мы вообще по таким темам загоняемся – это уже не есть хорошо. По-хорошему, это должен быть удел кого? Профессиональных товарищей с телевизора и всяких кухонных маргиналов. Уж явно не нас. Мы вот, можем, например еще дрочера пообсуждать. Развлечение, как-никак. Дай хлебнуть, что ли, а то в одну харю выпьешь.

      – На, держи. Ну да, будем надеяться, что я ошибаюсь. Пойду-ка на стене намалюю что-нибудь. Мммм… "Дайен – блядь". Идеально. Блядь же через 'д' в данном случае?

      – Ну да. А вообще, ты констатируешь этим общеизвестный факт.

      – Иди ты, знаешь куда. Скажи лучше, похожа?

      – Да. Как с фотографии перерисовал. Посрались вы, не иначе. Это объясняет, тогда, почему ты тут с утра пораньше синегалишь и кустарных дрочеров разглядываешь.

      – Ну, не без этого. Тебе очень хочется мое нытье на эту тему послушать?

      – Честно? Мне похуй. Я ведь, ты только не обижайся, пропущу большую часть твоего потока сознания мимо ушей.

      – Негодяй ты. Мне, может, поплакаться нужно, душу отвести. Эх. Ладно, хуй с тобой. Слышал, сосед мой сверху каких-то алкашей лопатой захуярил, когда картоху копать ходил?

      – Бля, не. Это тот, который нам когда-то в великах колеса накачивал?

      – Ага, он самый. Теперь надолго упрячут видимо.

      – Пиздец.

      – Ну, он после первой отсидки конкретно на какое-то дерьмо подсел, на кухне у себя варил. На весь подъезд уксусом воняло. Ну и башкой повредился, на себя уже не похож.

      – Ну, что поделать, такова жизнь, чё. Он же первый раз с каким-то синяком из-за бабы попиздился и захуярил до смерти его?

      – Ага, вроде так было. Кажись, года четыре отсидел. Там, помнишь может, бабка его пыталась на лапу судье дать, хз помогло ли.

      – Пиздец, в самом деле. Но, не забывай, где живешь, хули.

      – И то верно. Погодь, пойду обоссусь.

      – Давай, ха-ха, ты на ногах уже еле стоишь. Смотри, портки не обоссы!

      – Да пошел ты, а?

      – Ага. Но, серьезно, кажись, что тебе хватит уже. Может проспишься малость? А то без приключений мы до дома не дойдем.

      – Здесь? Как бич какой-то?

      – А почему нет? Подъезд наш дом родной. А я тебя покараулю.

      – Ох, может ты и прав.

      – Вот и залипай давай. Чего ты ждешь? Колыбельную тебе спеть? Спят усталые игрушки?

      – Иди нахуй. Сторожи, сторож.

      – Ага, спи давай.

      Мой приятель достаточно быстро вырубился, положив голову на колени. Я же сидел, допивал вишневый шмурдяк из горла бутылки, курил, пытаясь пускать колечки дыма, разглядывал наскальную живопись и слушал нирвану на своем девайсе. Благо, сообщение о том, что Кобейн выпилился за наши грехи, намалеванное маркером на стене напротив, подталкивало к безальтернативному выбору саундтрека в этом подъезде.

      Глава 5. Last Days Of Summer

      А лето, тем временем, подходило к концу. Теплые августовские вечера я коротал сидя в своей комнате,