Фактотум. Чарльз Буковски

очень долго. Потом занялся мастурбацией – медленно и обстоятельно.

      Потом принял ванну, оделся. Нашел на кухне пустые бутылки, сдал их в пункте приема, получил денежку. Зашел в бар, взял пива. Народу в баре было немало. Все пили, смеялись, громко переговаривались, наперебой ставили песни на музыкальном автомате. Все были изрядно под мухой. Периодически передо мной возникал очередной стакан с пивом. Кто-то меня угощал. Я пил. Потом начал общаться с людьми.

      В какой-то момент я выглянул в окно. Был уже вечер, почти ночь. Пиво по-прежнему появлялось словно по волшебству. Толстая тетка, владелица бара, и ее бойфренд были доброжелательны и дружелюбны.

      Один раз я вышел наружу, чтобы с кем-то подраться. Хорошей драки не вышло. Мы оба были изрядно датые, а асфальт на стоянке у бара был весь в ямах и выбоинах и как-то не подходил в качестве твердой опоры для ног. Мы так и не подрались…

      Потом я проснулся в красной кабинке в дальнем углу бара. Встал, огляделся. Все разошлись по домам. Часы над стойкой показывали 03.15. Я подергал дверную ручку. Дверь была заперта. Я зашел за стойку, взял бутылку пива, вернулся в кабинку и сел за столик. Потом встал, снова зашел за стойку, взял сигару и чипсы. Прикончив пиво, я взял в баре бутылку водки и бутылку виски. Пил их поочередно, разбавляя водой. Курил сигары. Съел кусок ветчины, чипсы, пару вареных яиц.

      Я выпивал до пяти утра. Потом прибрал за собой, выкинул мусор в ведро, открыл дверь и вышел на улицу. Сзади ко мне приближалась патрульная машина. Они ехали медленно, следом за мной.

      Где-то через квартал они остановились. Один из патрульных высунулся в окно.

      – Эй, приятель!

      Их фары светили мне прямо в глаза.

      – Ты что тут делаешь?

      – Иду домой.

      – Живешь где-то поблизости?

      – Да.

      – А где конкретно?

      – Лонгвуд-авеню, 2122.

      – А что ты делал там, в баре, в такое время?

      – Я там работаю сторожем.

      – А чей это бар? Кто владелец?

      – Дама по имени Джевел.

      – Садись в машину.

      Я сел в машину.

      – Покажи, где ты живешь.

      Они довезли меня до дома.

      – А теперь выходи и звони.

      Я поднялся на крыльцо, позвонил в дверь. Мне никто не открыл.

      Я позвонил еще раз. Потом – еще. Наконец дверь открылась. На пороге стояли родители в домашних халатах поверх пижам.

      – Ты пьян! – завопил отец.

      – Да.

      – А деньги откуда? На что ты пил?! У тебя же нет денег!

      – Я устроился на работу.

      – Ты пьян! Пьян! Мой сын пьян! Мой сын – жалкий никчемный алкаш!

      Папины волосы стояли дыбом. Брови топорщились. Лицо было бордовым и опухшим со сна.

      – Ты так кричишь, словно я кого-то убил.

      – Это не менее гнусно!

      – …вот черт…

      Меня стошнило прямо на коврик у двери. Персидский коврик с «Древом жизни». Мать закричала. Отец бросился на меня.

      – Знаешь, как мы поступаем с собакой, когда она гадит на коврик?

      – Да, знаю.

      Он