Парижская тайна, или Истина в вине. Наталья Андреева

чего вы все так заволновались? – усмехнулся Воронов. – Мы еще не вошли и ничего не увидели. Вдруг она просто спит?

      После чего он, аккуратно обернув дверную ручку белоснежной салфеткой, открыл дверь и первым вошел в спальню. За ним остальные. Огромных размеров кровать стояла посреди просторной светлой комнаты. Видимо, привычки Бейлис здесь хорошо знали, а также, какое значение имеет в ее жизни кровать. Первое, что бросалось в глаза, – длинные стройные ноги. Голые. Она была в трусиках-стрингах и кружевном бюстгальтере алого цвета. Лицо закрывала подушка, как и сказал Зигмунд. На столике рядом с кроватью стояла наполовину пустая бутылка ликера, рядом лежала пачка сигарет, в пепельнице окурки со следами губной помады. Видимо, Бейлис курила и пила ликер в ожидании кого-то, а потом заснула. В этот момент в комнату тихо вошел (или вошла) убийца и удушил ее подушкой. Бейлис была сонная и пьяная, сопротивлялась она недолго.

      – Черт возьми, – пробормотал Иван Таранов.

      – Теперь она никогда уже не напишет свою книгу, – тихо сказала Елизавета Петровна.

      Дмитрий Воронов подошел к кровати и снял с лица Бейлис подушку. Все вздрогнули. Лицо ее было искажено гримасой удушья, алая помада размазана подушкой, отчего та казалась окровавленной. Над худеньким телом с выпирающими ребрами неестественно возвышались бугры ее огромной силиконовой груди. Было такое ощущение, что на кровати лежит сломанная Барби.

      – Ну что будем делать, господа? – спросил Воронов.

      – Надо подумать, – ответил за всех Иван Таранов. – Может, концы в воду, а? Спрятать ее тело и… Никому ничего не говорить.

      – То-то родственнички обрадуются, – усмехнулся Сивко и пояснил: – Я имею в виду дочерей Льва Абрамовича.

      – Она наверняка сказала подружкам, куда направляется, – заметила Елизавета Петровна. – Но я за внутреннее расследование.

      – Что ты имеешь в виду? – в упор посмотрел на нее Воронов.

      – В замок ночью никто не входил, ведь так?

      – Разумеется, это невозможно, – резко сказал тот. – Снаружи охрана и злые собаки. На ночь их спускают с привязи. А дверь в дом заперта.

      – Значит… – Елизавета Петровна выразительно обвела взглядом коллекционеров вина.

      – Один из нас, – хрипло рассмеялся Таранов.

      – Есть еще прислуга, – тут же отреагировал Сивко. – Кстати, где Зигмунд?

      Сомелье и в самом деле не было в комнате.

      – А вы заметили, с какой ненавистью он вчера смотрел на Бейлис, господа? – спросила Елизавета Петровна.

      – Особенно когда она сказала, что выльет в сортир коллекционное вино, – подхватил Таранов.

      – Да, Зигмунд – фанатик, – согласился с ними Воронов. – Для него слова Бейлис – святотатство. Его жена большой специалист в купажировании вин. Они всю жизнь прожили в Молдавии при известном винодельческом хозяйстве «Пуркарь». Можно сказать, идеальная пара. Оба отлично разбираются в вине, мечтали о собственном винограднике, но вынуждены были эмигрировать в Россию. Зигмунд долгое время оставался здесь без работы из-за проблем с российским гражданством.

      – И