Парижская тайна, или Истина в вине. Наталья Андреева

трагическая случайность. От которых никто не застрахован.

      – Но произошло-то с ней. Потому я не думаю, что это была случайность.

      – На что ты намекаешь? – насторожилась Елизавета Петровна.

      – Иди спать, – повторил Воронов.

      – В конце концов, это я вас познакомила. И если бы не она…

      – Если бы не она, ничего не было бы, – резко сказал Дмитрий Воронов. – Ни этого замка, ни погреба с вином, ни… меня.

      – Ты преувеличиваешь, Дима, – теперь она говорила так тихо, что Михаил еле разбирал слова. – Ты знаешь, как я к тебе отношусь. По-моему, мы с тобой идеальная пара.

      – Я тебя не люблю.

      – Никто и не говорит о любви. В нашем возрасте и с тем, что мы оба пережили, это смешно. Но у нас общие интересы и могло бы быть общее дело. Это намного больше любви.

      – Светловолосый юноша, он кто?

      – Ты ревнуешь?

      – Зачем ты его сюда притащила?

      – Может, как раз для того, чтобы ты ревновал?

      – Мне все равно.

      – Я завтра уеду, – резко сказала Елизавета Петровна.

      – Мне все равно, – повторил Воронов.

      – Тогда я тем более не понимаю.

      – Истина – в вине, – загадочно сказал он.

      – Как-как?

      – Иди спать.

      Ему опять пришлось спрятаться за статую. Елизавета Петровна выскочила из залы и побежала вверх по ступенькам. Похоже, она разозлилась, полы пеньюара развевались, каблучки отороченных мехом сабо отбивали на мраморной лестнице барабанную дробь, как при исполнении приговора о высшей мере наказания.

      – Девятнадцатый век.

      Он вздрогнул и обернулся. Сзади стоял Зигмунд с пустым подносом.

      – Я вас… не совсем понимаю.

      – Статуей интересуетесь? – насмешливо спросил сомелье. – Девятнадцатый век.

      – Да, я большой любитель антиквариата.

      – Здесь ничего не продается.

      – Но посмотреть-то можно?

      – В вашей комнате есть нечто лучше, – намекнул Зигмунд.

      – Вы кого имеете в виду?

      – Статую, разумеется, – невозмутимо сказал сомелье и направился в парадную залу, видимо, убирать посуду со стола.

      «Попался! – подумал Михаил и быстро зашагал к лестнице. – Интересно, как здесь наказывают за шпионаж? Травят собаками? Или просто лишают сладкого за обедом? А если я захочу выйти из дома и позвонить?»

      Рисковать он не стал. Интуиция подсказывала: здесь происходит что-то странное. Похоже на заговор. Но против кого? Истина – в вине. Что имел в виду Дмитрий Александрович Воронов?

      Проходя мимо комнаты Бейлис, Михаил прислушался. Тихо. Она сказала, что не будет запирать дверь. Осторожно положил ладонь на дверную ручку и слегка нажал. Дверь поддалась. И в самом деле не заперто. Так же осторожно отпустил ручку и на цыпочках пошел по коридору мимо спальни Елизаветы Петровны. Тоже тихо. Близится полночь.

      Следующая комната его. Вошел потихоньку и осторожно прикрыл за собой дверь, после чего огляделся. Похоже, без него здесь побывали Зигмунд или Эстер Жановна. Кровать, которая раньше была примята, теперь идеально заправлена,