О, этот вьюноша летучий!. Василий П. Аксенов

недолюбливать некоторый шкафный тип критика. Маяковский с юношеским ехидством писал когда-то:

      От страсти извозчика и разговорчивой прачки

      Невзрачный детеныш впоследствии вытек.

      Ребенок – не мусор, не вывезешь на тачке,

      Мамаша поахала и назвала его – «критик».

      Андрей Вознесенский в наши дни с космическим благодушием признается:

      Люблю я критиков моих,

      На шее одного из них,

      Благоуханна и гола,

      Сияет антиголова!..

      Прозаик, конечно, себе такой вольности позволить не может. Он может только сказать, что судьба не раз сталкивала его с критиком, у которого анти-нос, анти-уши, что пишет он пальцами левой ноги, а думает…

      Кто первый поймает Гитлера

      литературный киносценарий

      Москва. 1970

      Сильный апрельский ветер раскачивает вершины огромных вековых вязов. Птичий грай, трепет крыл вокруг прошлогодних гнезд, скрип голых, но уже проснувшихся ветвей… Над деревьями, словно бесконечная эскадра парусников, летят облака. Тени их скользят по лицам двух мальчишек, которые вполне естественно и даже с некоторым комфортом расположились в поднебесье, в птичьем этом царстве, в непосредственной близости от грачиных гнезд.

      Как юнги в старину сиживали на качающихся мачтах, мальчишки (им лет по двенадцать) сидят каждый на своем дереве, но в отличие от юнг они ищут дальние страны не за горизонтом, а в зачитанных, с лохматыми краешками приключенческих книгах. Прочитанное мгновенно отражается на их лицах, свет и тень меняют друг друга, как и на всей этой картине с летящими облаками.

      Ветер треплет страницы пухлых книг, быстро перелистывает их, и перед глазами мелькают иллюстрации:

      тихоокеанские атоллы с метелками пальм,

      резко очерченные лица в бакенбардах,

      фрегаты на якорях и среди волн,

      скрещенное оружие,

      лодки островитян…

      Все гармонично здесь, и все соответствует одно другому – ранняя весна в природе и раннее отрочество двух людей, скрипящие вязы и мачты фрегатов, явь и фантазия…

      Внезапно картина эта пропадает, и на несколько мгновений возникает ставший уже классическим, но не потерявшим от этого своей грозной жути, вид поля боя Великой Отечественной войны.

      Советская армия наступает. Нависшее свинцовое небо озаряют сполохи реактивного огня. Необозримое поле покрыто атакующими, выплевывающими металл танками, бегущими за ними автоматчиками, кострами пораженных машин и распластанными фигурками погибших.

      Низко над полем проносятся волна за волной штурмовики «Илы». В воздух, клубясь, поднимается горящий бензин. Черный дым, языки огня, дикий голос войны…

      Здесь должно возникнуть ощущение, что огненный вал катится на запад, защищая непосредственно высокие вязы и двух мальчишек на них, их книги и их фрегаты.