О, этот вьюноша летучий!. Василий П. Аксенов

прессы.

      – Газетчики, господин пол… пардон, мусью… – осторожно заметил Панкратьев.

      Отсебятников сердито выскочил из-за тумбы.

      – Вздор! Чушь! Бессмысленная штука! Перпетуум мобиле!

      Сплюнув, он ринулся к пролетке.

      «Штучка» вращалась, жужжа.

      – Неужели настоящий авиационный завод? – с горящими глазами вскричал Юра.

      – Да уж это тебе не клуб с маскарадом, – усмехнулся Тихоныч. – Там народ сурьезный. Собирают «фарманы» из французских деталей и свой строят аппарат, хотят в Москву махнуть без посадки. Ну, будя тебе пылать-то! Собирайся!

      – А что, собственно, собираться? – Юра отряхнулся как собачонка и быстро-быстро пригладил мокрые патлы. – Я готов!

      Вдруг на берегу появилась Лидия и увидела «паккард».

      – Тихоныч, почему вы здесь?! – изумленно воскликнула она. – А где же Пирамида?

      Юноша, забыв о своем «дезабилье», радостно бросился к ней.

      – Лидия, вы меня ищете?

      – Примите пирамидону, молодой человек, – сухо сказала девица и вопросительно повернулась к механику.

      – Иван Пирамида весь вышел, – туманно ответил Тихоныч. – Испарился!

      …Юра уныло бредет по аллее, мокрый, жалкий и длинноногий. Навстречу медленно ползла жужжащая «штучка».

      – Папин подарок, перпетуум мобиле, – дрогнувшим голосом сказал этот вчерашний ребенок.

      Интермеццо

      Пустая петербургская набережная. Пейзаж напоминает старую европейскую гравюру: кудряшки облаков в просторном прохладном небе, далекие шпили позднего барокко, аккуратные мелкие волны на реке, ажурная решетка, каменные плиты, горбатый мосток с фонарем.

      Некая пронзительно-грустная нота может возникнуть в небе за облаками, ибо этот пустынный гравюрный пейзаж внезапно появился на экране, словно грань двух кусков жизни, уже прошедшего и будущего.

      Вначале на набережной, а скорее на высокой ее точке, на мостике, появится Лидия. Она притронется к фонарю и стрункой вытянется, глядя в небо в немом ожидании.

      Затем один за другим по набережной медленно пройдут все герои нашей истории, кроме Юры Четверкина.

      Валериан Брутень, о. Илья, бухарский эмир, Яша с товарищами, Иван Задоров, Тихоныч, Вешко-Вершковский, полковник Отсебятников… – словом, все герои, как в театре на последних выходах. Все они молча и сосредоточенно будут смотреть в небо. Глухой голос поэта за кадром прочтет:

      Наш мир, раскинув хвост павлиний,

      Как ты исполнен буйством грез:

      Через Симплон, моря, пустыни,

      Сквозь алый вихрь небесных роз,

      Сквозь ночь, сквозь мглу – стремят отныне

      Полет стада стальных стрекоз!

      Все пройдут, и набережная опустеет. Останется лишь Лидия. Она упорно смотрит в небо.

      Бурный шквал романтической любовной мелодии вдруг разбросает облака и зажжет небо закатным огнем.

      ДЕДАЛ

      завод летательных аппаратов и моторов

      Ветчинкин, сын и К°

      Войдя