Александро. Юлия Лангровская

ж, пусть. Невелика потеря будет для полей. Пусть.

      – О, ваше сиятельство! – и писарь собрался, было, поцеловать графскую руку, но толстяк оттолкнул его.

      – Нет! Лучше садись и пиши. Я действительно не собираюсь тебя освобождать и целую неделю обходиться без тебя. А в награду за то, ты сам напишешь себе вольную, а я просто поставлю под низом подпись. Но не обольщайся, однако, свободу ты получишь еще не скоро. Ха-ха! А, знаешь, когда? Ты получишь ее день в день, час в час, минута в минуту, миг в миг, когда я испущу свой последний вздох. Только тогда. Ты и твоя старуха с мальчишкой освободитесь, едва я унесусь в лучший мир. Ты доволен?

      – О, ваше сиятельство!

      – Конечно, доволен. А как же иначе? Знаешь, ведь, что мне недолго осталось.

      – Нет, ваше сиятельство…

      – Заткнись! Мне уже девяносто два, я разжирел, как боров, у меня одышка, бессонница… что еще? Хотя, бывает, что люди и до ста лет доживают… нет, вряд ли. Мне это не светит. А жаль, однако. Жить я люблю. Но… ты прочти то, что я тебе продиктовал.

      Писарь прочел текст собственной вольной.

      Граф покачал головой и принялся прищелкивать языком.

      – Что-то не так, господин? – догадался писарь.

      – Да. Оказывается, мы с тобой кое-что упустили.

      – Что же, господин? Я тотчас исправлю.

      – Так! – граф хлопнул руками, что означало у него самую решительность. – Внеси-ка поправку! Но, для начала скажи, сколько, по-твоему, тебе хватит земли, чтобы прокормить семью?

      – О, ваше сиятельство, вы так добры, что я…

      – Сколько, болван, дать тебе земли?! – нетерпеливо воскликнул граф.

      – Ну… немножко, господин, пол акра, совсем клочок…

      – Пол акра! Вот, дурак! Да, тебе там даже развернуться будет негде! Ты выстроишь хижину, а что останется на возделывание? Вот что, коли ты такой болван непрактичный, я сам за тебя все решу. И даю тебе с этой вольной еще… пять акров. Так что, земля у тебя будет. Это на краю моих владений. Как раз на границе с имением Воронцовых. Там, возле лесочка.

      – Ваше сиятельство, вы делаете из меня состоятельного человека, – писарь поклонился.

      – Состоятельного! – рассмеялся граф. – Посмотрим, как ты устроишься после моей смерти. Но, давай дальше. Не обольщайся, однако, голубчик, я вовсе не так добр, как ты говоришь. Не добр и не щедр. Просто я, в известном смысле, привык к тебе, ведь, что ни говори, а твоя рожа мелькает передо мной уже более четверти века. Вот я и хочу просто облагодетельствовать тебя. Так, забавы ради. Я даю тебе свободу, даю землю, а теперь прилагаю к этому еще немного денег, на которые ты сможешь лишь выстроить хижину, да закупить разных семян для посева. Вот и все. Остатка не хватит даже на лишнее платье для твоей старухи! Так, что я вовсе не добр, ибо жалею для тебя денег, коих у меня немало. Ха-ха! Но, давай дальше. Остается еще одно, что необходимо тебе для полного счастья.

      – Чего же такого, мой господин? Я уже счастлив и не знаю, как сумею вас за все отблагодарить.

      – Дурень! Он уже счастлив! Ты становишься свободным, хозяином своей земли и своего дома и ты сможешь быть счастлив без фамилии? У всякого