Александро. Юлия Лангровская

ни тех взглядов, что все на него бросали, ни недоверчивости хозяина.

      – Молодец! Сколько тебе лет?

      – Шесть, ваше сиятельство!

      – Молодец! Знаешь, что ты заслужил?

      – Знаю, ваше сиятельство!

      – О! Да ты не из робкого десятка, да?

      – Надеюсь, ваше сиятельство!

      – Ты отвечаешь, как солдат! Хочешь быть солдатом?

      – Нет, ваше сиятельство!

      – Что? – граф поднялся со своего кресла и нагнулся над балконом, чтобы получше рассмотреть мальчика. – Ты не хочешь быть солдатом? А почему? Ведь это престижно!

      – Я не хочу убивать, ваше сиятельство и не хочу видеть все то, на что монархи обрекают простых людей!

      – О! Так ты, сопляк, поносишь монархию?!

      – Я только говорю…

      Но мальчику не дали договорить. Какая-то женщина, немолодая, но еще очень красивая, подбежала к нему и с размаху отвесила оплеуху.

      Мальчик чуть покачнулся, но ни один звук не вырвался из его рта, ни одна слезинка не блеснула в глазах. Он только сильно побледнел и отвернулся.

      – Простите его, ваше сиятельство, ради бога, простите! Не слушайте вы этого олуха, у него язык без костей, кроме того, ему ведь всего шесть лет, он сам не знает, что говорит!

      – Ладно, ладно! – прервал ее граф. – Я не обиделся!

      – Благодарствую, ваше сиятельство, я…

      – Замолчи, женщина! Я не желаю говорить с тобой, а только с мальчишкой! Итак, это твоя бабка?

      – Это моя мать, ваше сиятельство!

      – Мать? Сколько же ей лет, раз тебе только шесть? Ей-богу, она тебе в бабки годится!

      Мальчик понурил голову, а женщина густо покраснела.

      – Как тебя зовут?

      – Павка, ваше сиятельство.

      – Павка? Павел, что ли?

      – Да, ваше сиятельство.

      – Чей ты сын?

      – Вашего писаря, ваше сиятельство.

      – Что? Антона?

      – Да, ваше сиятельство.

      – А! Я и не знал, что у него семья. Право же, я действительно мало знаю своих окружающих. Так-так, ну что ж… значит, это ты рубль нашел? Хорошо. Значит, я должен освободить твою семью от всякой работы на всю неделю?

      – Должны, ваше сиятельство, – мальчик смотрел на графа прямо, ничуть не робея, говоря ему «должны».

      – Пусть так! А ты мне не нравишься, малец.

      – Почему, ваше сиятельство?

      – Ты слишком смазливенький. Детям нельзя быть такими.

      – А какими же можно, ваше сиятельство?

      – Черт возьми, гаденькими! Дети на то и дети, чтобы быть гаденькими! Потому то я их и не выношу! Впрочем, как и бабье население! И уж конечно, терпеть не могу девчонок! Ладно, пошли все прочь! Прочь! И ты тоже! Я устал! Ей-богу, иногда даже любимое развлечение утомляет!

      И в то время как Корнелий толкал всех обратно работать, граф велел унести себя в покои, раздеть и уложить вздремнуть.

      Часа через три он поднялся и позвал лакея.

      – Позови ко мне моего писаря. Я должен освободить его на неделю, но это только с завтрашнего дня. А теперь он мне понадобился. Живее! Я не люблю долго ждать!

      Лакей выбежал, стремясь скорее исполнить волю хозяина, и уже через десять минут