Десять минут второго. Анн-Хелен Лаэстадиус

половину склона, как по колено увязли в снегу, и солнце, показавшееся над горой, под которой находится шахта, ослепило нас. Известно, что солнце появляется именно отсюда. Ялмар Люндбом и другие архитекторы, строившие Кируну, были умными людьми. Они сделали так, чтобы все взгляды были прикованы к горе, которая кормит нас. Чтобы мы никогда не забывали, почему живем именно здесь. Когда мы летим на самолете из Стокгольма, а внизу мерцают огни Кируны, я не перестаю удивляться, как получилось построить целый город в такой глуши. Где одни комары, горы и ледяные ветра.

      И если бы я могла поднять целый город и перенести его на три километра, то, возможно, это было бы неплохо. Ведь все думают, что приедет огромный экскаватор и точно так же поднимет Кируну и перенесет ее за кладбище. Поначалу я тоже так думала, но потом бабушка заговорила о сносе домов, которые не получится перевезти. Потому что слишком дорого. Но ведь у LKAB есть деньги? Миллиарды. И город не переносят, а сносят и вместо него строят новый, и всё начинается заново. Бабушка упорствует: город переносят. Частично. Но частично сносят. Легко ей говорить, сидя с дедушкой в своем особняке в Ломписе. Она-то останется в своем доме на улице Римд. У улиц в Ломболо красивые названия. Они как части вселенной. Улица Сатурна, улица Планет, улица Меркурия. Потому что у нас тоже есть космодром Эсрендж. Как-то раз мы с классом отправились смотреть на запуск ракеты. Таня, которая со своим отцом-журналистом наблюдала запуск гигантской ракеты «Макс», считает, что ракета была очень маленькой.

      Признаю, что Кируна – потрясающий город. Если в нем не живешь. Потому что в нем вообще нет ничего потрясающего. Ой, нет. Я же еще не забиралась на гору Кебнекайсе. Хотя горный массив, самая высокая гора Швеции, находится совсем рядом с городом.

      Под ботинками скрипит снег. Вокруг – тишина. Странный день. Я всё жду, что Юлия заговорит. Во всяком случае, она не возражает, что я иду рядом с ней. Я заматываюсь шарфом, чтобы прикрыть нос. От моего дыхания шерстяной шарф становится влажным.

      – Ты можешь сказать, что случилось?

      Юлия вздыхает. Мы решили, что не поедем на автобусе. Нам нужно пройтись. Особенно мне, которой так не хватает физических нагрузок. Звезды гандбола могут пробежать целую милю не запыхавшись. Мы еще не поднялись на гору, а у меня уже сбилось дыхание. Кируна не похожа на другие места с прямыми красивыми улицами на равнинной территории. По главной улице города идешь как по горам. Извиваясь между кварталами, она то поднимается, то спускается. Здесь не строили прямых улиц. Не было геометрически правильной квадратной планировки. Улицы прокладывали так, чтобы, живя здесь, можно было избежать невыносимых ветров. Архитекторы, занимавшиеся планировкой новой Кируны, больше сосредоточены на идее привлекательных домов и площади. В Кируне нет площади. Вместо нее перед Домом культуры случайно образовалась автостоянка. Практично, но неэстетично.

      Юлия снова вздыхает и произносит хриплым голосом, какой бывает с утра, когда еще не разговорился:

      – У мамы появился парень.

      – Но