Сказание о граде Ново-Китеже. Михаил Зуев-Ордынец

незаметно подошедший Косаговский. – А я вот в тайгу ореховый буфет тащил, на сто пятнадцатую стройку. Не понимаю, как он в горловину люка влез. И в тайге по-человечески жить хотят.

      – И футбольные мячи везете? – потянулся Сережа к двум мячам, висевшим под потолком. – У вас и футболисты есть, дядя Федя?

      – Команда «Тайга»! Класс! – гордо ответил мичман Федор Птуха.

2

      Техник, сидевший в пилотском кресле, грел мотор. Самолет дрожал, от винта летели брызги из луж. Увидев летчика, техник снял газ.

      – Разрешение на Сережкин полет имею, прогноз тоже получил. Погодка… как сердце красавицы!

      – Это как же понять? – спросил капитан.

      – Склонно к измене и перемене! Ничего. Добро на вылет имеем. Как движок? – крикнул летчик механику.

      – Как зверь работает!

      Косаговский любовно посмотрел на самолет, стройный, узкий, но ширококрылый. И как шрамы на лице забияки и искателя приключений, были на самолете рубцы и шрамы: борт вмят, на крыле заплата, шасси, погнутое при вынужденной посадке, выпрямлено ковкой. Всем видом своим самолет будто говорил: из многих передряг я выбрался, не прочь и в новую лезть!

      – Характер у вашего «коня», видать, задиристый! – засмеялся капитан.

      – Работяга мой «Антошка»! Где хотите сядет, хоть на подоконник, как воробей… Ну, по местам!

      Мичман втянул в кабину лестницу и закрыл дверь.

      Она захлопнулась мягко и плотно, как дверь холодильника.

      И не знал Сережа, что она закрыла от него привычный, будничный мир, а за нею начнется мир необыкновенных, фантастических приключений.

      Глава 7

      Туман

      Конь осержается, от земли отделяется; скачет выше леса стоячего, ниже блака ходячего; горы, реки и озера меж ног пропускает, поля и луга хвостом стилает.

Сказка

1

      Косаговский энергично набирал высоту.

      Мотор работал мелодично и чисто, пел высоким дискантом.

      Единственная в мире песня, которая никогда не надоедает и не нагоняет тоску. Летели спокойно. Впереди прозрачный круг невидимого винта, а самолет, казалось, подвесили в воздухе на мягких резиновых канатах.

      Колеса шасси висели над горами, поросшими темно-зеленой тайгой. Иногда тайгу разрывали речки, сверху дегтярно-черные, но вспыхивающие неожиданно ослепительными искрами. Осколками разбитого зеркала сверкали круглые, как циркулем обведенные, небольшие озерки. Вдруг вдали открылось большое озеро, огромная водная гладь.

      «Почему оно пыльное какое-то?» – подумал капитан.

      Ветер переменился, подул откуда-то сбоку, потом совсем упал, потом задул в лоб и снова сбоку, но уже с другого борта. Самолет резко болтнуло. Небо внезапно заволокло тучами. Самолет летел упрямо к озеру, и оно появилось совсем рядом, под крылом. На озере бушевала буря. Она тянулась к самолету черными щупальцами. Птуха, сидевший позади капитана, приблизил губы к его уху и крикнул:

      – Смотрите,