Грешники. Алексей Чурбанов

дама и протянула пустой бокал, – Софья Михайловна, давай-ка и ты попробуй.

      – Я пью шампанское, – невозмутимо ответила Софья.

      – А я к вам присоединюсь, – сказал Валентин и, запрокинув голову, отпил несколько глотков из фляжки. Коньяк горячей струйкой потек в рот, однако отверстие фляги оказалось неожиданно узким, Валентин сделал ненужный вдох и почувствовал, что подавился. В мозгу пролетела короткая, но ясная мысль о том, что сейчас весь коньяк окажется на бежевом костюме. Шажков икнул, отвернулся и не своим голосом прохрипел: «Извините, не рассчитал». Горло резануло как ножом, но через несколько секунд стало отходить, и Валентин почувствовал, что худшее миновало. Он откашлялся, повернулся к дамам и, будучи не в силах говорить, развел руками. Совушка смотрела на него недовольно, но с сочувствием. Лариса Яковлевна сделала вид, что ничего не было. Максим, кажется, немного испугался и придвинулся к бабушке.

      Прозвенел первый звонок, и в публике возникло спонтанное движение по направлению к дверям зала.

      – Валентин Иванович, – обратилась к Шажкову Лариса Яковлевна, – Софья Михайловна, когда говорит о вас, всегда, как бы зацветает – как вишня, знаете ли. Правда-правда, – она рубанула рукой, перечёркивая возражение, которое зарождалось в Совушкиных глазах, – и не одна я замечала. Теперь я увидела, наконец, источник вдохновения.

      – А что, она часто обо мне говорит? – с искренним интересом спросил Валентин. – Сова… Софья Михайловна, это правда?

      – Это правда, – сказала Совушка, допивая из бокала шампанское, запрокинув голову, как пять минут назад это сделал сам Шажков, – я всем говорю, что ты – мой любимец.

      – Кому «всем»?

      – Ларисе Яковлевне.

      – Валентин Иванович, – мы очень ценим ваше творчество в качестве поэта и певца, – тронув Валю за локоть, сказала Лариса Яковлевна.

      – Видишь, промоушн тебе делаю, – сказала Совушка.

      – А что, мне тоже нравится ваша песня «Я лыс и зол», – неожиданно вступил в разговор внук Максим.

      – Спасибо, Макс, – прочувствованно сказал Шажков, тронув мальчишку за плечо. – Не пора?

      – Конечно-конечно. Мы вас бросаем и идем к себе на хоры. Увидимся в антракте, – Лариса Яковлевна, взяв протянутую руку мальчишки, двинулась вместе с толпой к правой двери.

      – Сова, пошли и мы?

      – Да, сейчас, – Софья какое-то время смотрела вслед бабушке, которая по совместительству являлась её начальником. Затем привычным движением взяла под руку Шажкова и, первой сделав шаг вперед, вовлекла его в толпу, сгрудившуюся у центрального входа в зал.

      Купив две программки, Валентин и Совушка заняли свои места в середине партера с левой стороны. Шажков отметил про себя мудрость Совушкиного выбора: места были не очень близко к оркестру, но и не так, чтобы далеко от него, и в стороне, противоположной от ударных и духовых. Очень предусмотрительно, учитывая, что в программе значились Прокофьев и Шостакович. Шажков уже неоднократно отмечал про себя, что