Лермонтов и его женщины: украинка, черкешенка, шведка…. Михаил Казовский

[20]

      Он подошел почти вплотную, но лица не видел.

      – Трэ бьен, мерси[21].

      Голос не узнал, потому что пискнула еле слышно.

      Взял ее за руки. Пальчики холодные и заметно дрожат.

      – Вы хотели меня видеть, я пришел. Только я вас не вижу. Кто вы, мадемуазель?

      Она тяжело дышала и не отвечала.

      – Ах, скажите же что-нибудь!

      Молчит. Хочет отнять руки.

      – Говорите же ради всего святого!

      Она пролепетала:

      – Михаил Юрьевич… Мишико… – и заплакала.

      – Господи Иисусе! Что с вами? – обнял Михаил ее за плечи.

      Девушка порывисто прижалась к нему, и он почувствовал спазмы плача у нее в груди.

      – Не таитесь, откройтесь, – произнес корнет мягко. – Все, что наболело. Я постараюсь помочь.

      Она сжала его ладони и подняла лицо.

      – Поможете?

      – Обещаю.

      – Михаил Юрьевич… Мишико… Женитесь на мне!

      Изумившись, он пробормотал:

      – Боже мой, о чем вы?

      – Увезите меня отсюда. Я готова разделить ваш суровый армейский быт. Ожидать вас после сражений, ухаживать в случае ранения… Стану вам примерной женой.

      Лермонтов не знал, что сказать. Наконец с трудом произнес:

      – Шутите, сударыня?

      – Ах, какие шутки! Это мольба! Никому другому я не могла бы открыться. У меня нет настоящих друзей. Я живу в доме моей тетушки…

      «Это Майко! – догадался он не без удовольствия. – А что, может и в самом деле жениться?»

      – Здесь и дома я ни в чем не нуждаюсь. Я княжна, все меня любят. Дома – дорогие мне сестры и брат. Меня намереваются выдать за богатого жениха. В благодарность им не смогу отказать и пойду за нелюбимого князя… Но в душе – тоска, тоска! Я способна на большее: стать подругой великого человека. Такого, как вы.

      – Вы мне льстите, милое дитя.

      – Ах, не говорите со мной в таком тоне! Точно Онегин в ответ на письмо Татьяны. Я уже не ребенок. Мне осьмнадцать лет, и я могу сама сделать выбор. Вся моя надежда на вас! Буду только с вами – и ни с кем более!

      – Вы меня пугаете, Майко.

      – Вы военный, а военным не пристало пугаться.

      – Знаете, женитьба – чрезвычайно ответственный шаг.

      – Хорошо, не женитесь, это все равно, только увезите меня с собой.

      – Разрешите подумать до утра? Я человек рассудочный.

      Девушка разжала пальцы и отстранилась.

      – Не хотите… понятно…

      – Погодите! Перестаньте, ей-богу, злиться. Я же не сказал «нет». Были б вы происхождения низкого или сирота. Но украсть княжну, да еще окруженную сонмом родичей, – дерзость непомерная. И куда бежать? Я на службе под особым приглядом. Нет, бежать не удастся. Выход один – законный брак. Я могу испросить дозволения жениться у Безобразова. Вы ведь знаете: лица из числа офицерского состава по закону, изданному императором, не имеют права жениться без разрешения своего командира. Предположим, Безобразов не возразит. Но дадут ли согласие ваши родственники?

      – Я надеюсь… Но сказать точно я бы не решилась, – Майко вздохнула.

      Лермонтов приободрился.

      – Вот видите.

21

Очень хорошо, спасибо (фр.).