Между. Альвдис Н. Рутиэн

деле, – им важно было сделать меня ловким, сильным, чутким.

      Любого другого, скажи про него «названный сын бренина», они учили бы точно так же.

      Как из деревяшки вырезали живую куклу. Умную куклу, умелую…

      Дядя.

      Я же вижу: тебе всё равно, что я умею и знаю. Ну да, тебя радует, что я научился, но вернись я тем пастухом, которым с порога показался твоим эрлам, ты любил бы меня всё равно.

      Родниковая вода равно вкусна и из ладони, и из золотого кубка.

      Тебе дорог я, а не мои умения.

      И мне тепло с тобой. Я это уже слышал – но теперь видение стало явью.

      Дядя… государь?

      Нет, не так: отец.

      Кромка времен: Марх

      Мой мальчик.

      Мой. Я солгу, если скажу, что дорожу тобой как сыном друга. Если бы ты и не был сыном Ирба – что это изменило бы?

      Ты – сын Гвен. Моя кровь.

      Мой сын.

      Любой рыбак, живущий в торфяной хижине, произносит это слово. В двадцать лет они уже давно отцы, и перепачканные с головы до пят мальчишки начинают помогать им.

      Сколько лет мне? Четыре века я правлю Корнуоллом, а мою молодость смыло морской волной.

      Корнуоллу нескоро понадобится наследник, я буду и дальше ждать мою златокудрую суженую… всё правильно, надо довериться судьбе… и никому нет дела, что мне просто нужен сын.

      Обыкновенный, какой есть у любого рыбака… или необыкновенный, как у любого бога.

      И я не рыбак и не бог. Мне всё равно, обыкновенный или нет.

      Просто: ты – часть меня.

      – Отец, – выдохнул Друст.

      Марх чуть вздрогнул:

      – Не называй меня так. Твой отец – Ирб.

      – И ты, – чуть улыбнулся юноша.

      – Упрямый спорщик? – приподнял бровь король, старательно скрывая, как ему приятны слова Друста.

      – О-очень упрямый, – кивнул Колл.

      – Ну, – обратился к нему Марх, – и что мы будем делать с нашим героем? Признаться, я оказался не готов к его возвращению.

      – Это неважно, отец, – подал голос Друст. – Я завтра ухожу.

      – Почему? Куда? Зачем?

      – В Гвинедд.

      Марх аж привстал:

      – Ку-у-уда?!

      – В Гвинедд. Кое-что забрать у Гвидиона, – юноша чуть растянул уголки губ, прищурился.

      Король укоризненно взглянул на эрла-свинопаса:

      – Зачем ты рассказал ему? И почему позволил думать такие глупости?

      Колл нахмурился:

      – Это не глупости. И рассказывал больше он мне, чем я ему. Он сам узнал о Придери.

      – Колл, очнись!!

      – Государь. Мальчик вернулся, чтобы отправиться за священным стадом. Он может его возвратить.

      Марх сжал губы, не позволяя выплеснуться гневу. «Ты выжил из ума! Я не позволю отправить мальчика на смерть! Самонадеянный щенок!» – эти и многие другие недобрые слова рвались с его языка. Но король молчал.

      Молчал, потому что было в спокойствии Колла что-то, заставляющее если и не поверить, то хотя бы выслушать.

      Король плеснул себе вина в кубок, брызги разлетелись по