Петля. Роман Сенчин

дёрнулась и, надломившись, повалилась на Гордея. Он быстро попятился.

      Постоял, глядя на поверженного противника, и, размахнувшись, ударил по второй травине. Та стала падать вбок, на другие травины, но вдруг изменила направление…

      На этот раз отскочить не успел, и листья задели его по руке.

      Сначала Гордей ничего не почувствовал, а потом руку защипало, зацарапало… Он выронил палку, схватил здоровой рукой раненую, сжал. Глазам стало мокро; он побежал было к маме, но тут же передумал.

      Не надо. Потерпит. Тем более колет и щиплет не так уж сильно. Потёр кожу, прислушался. Да, боль стихала.

      Поднял палку и ударил по третьей травине. И сразу побежал спиной вперёд. Когда третья лежала на земле, опять подошёл к зарослям. Врагов было много…

      – Привет, – сказали ему; будто сама трава сказала. – Ты кто?

      Гордей опустил палку, присмотрелся. Сквозь стебли и щели забора на него смотрели дети.

      – Я – Гордей, – четко, выговаривая сложную «р», ответил он.

      – А ты откуда?

      – Я – приехал.

      – К баб Тане?

      Гордей подумал и сказал:

      – Да, к бабе Тане. – И добавил для твёрдости: – Я с мамой приехал.

      Дети за забором помолчали, потом кто-то из них спросил осторожно:

      – А кто твоя мама?

      Гордей не знал, кто его мама, кроме того, что она его мама. Но он вспомнил нужное слово и ответил:

      – Директор.

      Дети снова помолчали. И задали новый, ещё более сложный вопрос:

      – А папа?

      Папа… Да, про человека, которого называют «папа», Гордей слышал. Он такой же важный, как мама, но другой… «Мама и папа». Но своего папу он не мог вынуть из забытого им времени.

      И Гордей сказал:

      – Мой папа – президент!

      За забором засмеялись.

      – Путин?

      Слово «Путин» Гордей знал. По телевизору часто говорили это слово, и мама тоже иногда. Но оно не подходило для папы. А «президент» – подходило.

      – Не Путин. Другой президент. – Гордей замялся, но фантазия выручила: – Он всеми машинами управляет. Как на них ездят.

      Дети пошептались и позвали:

      – Выходи играть.

      Вот так запросто пойти к незнакомым было нельзя. Мало ли. Да и мама разозлится. Она его далеко никогда не отпускала, и что он точно хорошо помнил, так это её крики во время прогулок: «Гордей, ты куда?! Вернулся сейчас же! Быстро ко мне!»

      Но не пойти к детям нужно было как-то с достоинством. И тут помог голод – забурчал в животе, стал щипать.

      – Я есть хочу, – сказал Гордей и пошёл в дом.

      Вслед раздалось:

      – Вынеси печенюшек!

      – И конфет!..

      Есть пришлось согревшуюся в сумке, липкую колбасу с хлебом. Гордей жевал и пытался вспомнить, кто по-честному его мама и папа. Папа был, точно был, но какой он, Гордей не мог представить. И мама не рассказывала про папу…

      – Мам, – спросил, – а ты кто?

      – Х-хо! – Мама посмотрела на бабу Таню, ища у неё поддержки в своём изумлении. –