Как Кощей смерти искал. Дмитрий Вениаминович Захаров

на Сейшелы, в Полинезию. Солнце, океан, пальмы, белоснежный песок. Шезлонги, Пина Колада, – в голосе ворона звучал скрытый восторг.

      – Что такое Пина Колада?

      – Это такой коктейль, Ваша Неистовая Свирепость.

      – Напомни в обед, чтобы Кухня сделала. Надо попробовать.

      – Так как насчет Сейшел? – в голосе Гюнтера звучали просительные нотки.

      – И что я там буду делать? Десять тысяч лет лежать в шезлонге? Ты вспомнишь хотя бы день, чтобы я не затевал какое-нибудь грандиозное злодейство? Это моя карма. И уж если с ней кончать, так решительно и бесповоротно!

      Гюнтер расстроено начал приглаживать перья на ушибленном боку.

      – Ну, что сидишь?! Лети, займись делом! – прикрикнул на него Кощей.

      – Как скажете, Ваша Пароноидальная Мстительность.

      Ворон, превозмогая боль в крыле, взлетел и на бреющем полете отправился в типографию, приговаривая себе под нос:

      – Вот старый осел, старый осел…

      ////////////////////////////////

      Ступа с Бабой-Ягой, пропахав на газоне перед домом Марьи -Искусницы глубокую борозду и разбросав в стороны комья чернозема, со скрежетом остановилась. Тотчас со всех сторон зазвенели колокольчики и жестянки, затрещали трещотки.

      «Угу, – буркнула себе под нос Яга, – система предупреждения. Я так и предполагала».

      И тут же на пороге дома появилась Марья. Впервые в жизни колдунья видела ее настолько близко. Вид у Искусницы был устрашающий. В правой руке она держала нагинату, а зажатая в левой волшебная палочка была холоднокровно направлена Яге прямо между глаз. При этом лицо красавицы был абсолютно невозмутимым. Ее голубые глаза не выражали ни страха, ни агрессии – в них не было вообще никаких эмоций. Колдунья жила давно и по опыту знала, что подобный взгляд не сулит ей ничего хорошего.

      – Ну, здравствуй, что ли… – начала было Яга.

      Как-никак она была незваным гостем, и по правилам этикета начинать разговор должно было именно ей.

      – Я вас, Елизавета Георгиевна, еще на дальнем подлете увидела, – без приветствия ответила Марья. – Все думала, сбить или не сбить? Потом решила выяснить, зачем такой демарш. Тем более, на Земле Русской коэффициент вашей магии падает раза в четыре, поэтому шансов у вас никаких. И зачем тогда лететь? Значит, на то есть весомая причина, – закончила Искусница ровным голосом, в котором слышалась ледяная сталь.

      – Откуда ты знаешь, как меня звать-то? – ошарашенное переспросила Яга. Это обстоятельство поразило ее больше, чем угроза быть сбитой в воздухе или разрубленной и испепеленной на Марьином газоне.

      – Елизавета Георгиевна, мы живем в просвещенное время. Информационные технологии, обмен базами данных. Я, честно говоря, поражаюсь… Вы – доктор наук, автор тысяч заклинаний, почетный магистр десятка магических университетов, знаток множества языков, а изъясняетесь так, будто вас в школу вообще не водили. С чего бы это?

      Яга на минуту задумалась, а затем промолвила:

      – Cen’est pas votre problème. – а, подумав, добавила – Das geht Sie nichts an… А, если по-нашенскому, то – не ваше