Темный рассвет. Джей Кристофф

слабо улыбнулась.

      – Люблю эту песню.

      – Ми-и-ия… – раздраженно простонала Эш.

      – Он приютил меня, Эшлин, – ее улыбка испарилась. – Когда меня лишили всего. Дал мне пристанище и оберегал меня без единой на то причины. – Она взглянула на девушку блестящими глазами. – Он – моя семья. Больше, чем почти кто-либо на этом свете. Не диис лус’а, лус диис’а.

      – Когда всё – кровь…

      – Кровь – это всё, – закончила Мия.

      Эшлин лишь покачала головой.

      – МИЯ…

      – Тихая гора находится в Ашкахе, Трик, – перебила она. – Нам все равно по пути. Так что избавь меня хоть ненадолго от своей болтовни про судьбу, ладно?

      – ЗНАЧИТ, ТЫ СМИРИЛАСЬ С НЕЙ?

      – Вовсе нет. – Мия с тихим стоном закинула ноги на гамак. – Пока достаточно и того, что мы плывем в правильном направлении.

      – Духовенство узнает, что мы направляемся к ним, – заметила Эш, вставая, чтобы помочь ей снять заляпанную кровью обувь. – Тихая гора – это крепость.

      – Ага. – Мия с кряхтением пошевелила пальцами на ногах.

      – И как, ради Матери, ты надеешься проникнуть внутрь и спасти Меркурио? – настойчиво спросила ваанианка, снимая с ноги Мии вторую сандалию. – Не говоря уж о том, чтобы выйти оттуда живой?

      – Через парадную дверь.

      Мия тяжко вздохнула, наконец устроившись в гамаке и сдавшись сонливости.

      – Через гребаную парадную дверь?! – прошипела Эш. – Тихой горы? Для этого тебе потребуется армия, Мия!

      Та закрыла глаза.

      – У меня есть одна на примете. Маленькая, но все же…

      – Что, ради всего святого, ты несешь? – разъярилась Эшлин.

      Гамак легонько укачивал утомленную девушку. Хаос и кровопролитие последних перемен, прозрения и пророчества, нарушенные и еще не исполненные обещания – все это, похоже, наконец догнало ее. Обеспокоенные морщинки на ее лице разгладились, шрам на щеке слегка приподнял уголок губ, так что казалось, будто она улыбается. Ее грудь поднималась и опадала в ритме волн.

      – Мия? – позвала Эш.

      Но та уже спала.

      В наступившей тишине Йоннен тихо спросил:

      – …Что значит «предпубертатный»?

      Глава 9. Грезы

      Ей снился сон.

      Она была ребенком и шагала под небом – серым, как краска прощания. По воде гладкой, как полированный камень, как стекло, как лед под ее босыми ногами. Он простирался так далеко, насколько хватало глаз, безупречный и бесконечный. Мениск в океане вечности.

      Слева шла ее мать. Одной рукой она придерживала перекошенные весы. Другой – ладонь Мии. На матери были перчатки до локтя из черного шелка, длинные и мерцающие тайным сиянием. Но когда Мия присмотрелась, то увидела, что это вовсе не перчатки, что они капают

      кап-кап

      кап-кап

      на камень/стекло/лед под их ногами, как кровь из перерезанного запястья.

      Платье матери было черным, как грех, как ночь, как смерть, и усеяно миллиардом крошечных точек света. Они светились изнутри сквозь ткань ее