Живи, Донбасс!. Дмитрий Казаков

воздух над его головой.

      Да, он знал эти места… здесь началась его жизнь.

      Тогда тут не росли Деревья, но и нужды в них не было…

      Скатился по склону и снова поднялся на дрожащие ноги, ведь теперь его не увидят. Бедро словно опалило, но он устоял, не упал и двинулся дальше, дальше, туда, где в крохотной ложбинке видел яркое жёлтое пятно.

      Из-за слёз и пота, заливавших глаза, из-за старых глаз он не различал деталей.

      Но знал, что это она, что он возвращается… и вернётся.

      На колени Старик упал точно там, где надо, и дрожащей рукой полез в карман. Донеслись новые крики, на этот раз ближе, но он не повернул головы: поздно, слишком поздно, они теперь даже стрелять не станут, а если и станут, то это ничего не изменит.

      Карта с хрустом упала на землю, но крохотный шприц он удержал.

      – Вот и всё, – сказал Старик, поднимая глаза, чтобы посмотреть в лицо жене.

      Она улыбнулась и исчезла.

      Дрожащими пальцами сковырнул колпачок, игла вошла в бедро рядом с дырой от пули. Мягко качнулся вперёд поршень, и алая, точно кровь, жидкость задвигалась, в ней проявились золотые искры.

      Рука онемела, боль оказалась такой сильной, что он её не ощутил, а понял.

      Старик выпустил шприц, другой рукой ухитрился вытереть лицо и вскинул голову: перед ним восходило огромное, яркое, молодое солнце, где-то сбоку в радостном свечении корчились жалкие чёрные фигурки, мало похожие на человеческие, они вроде бы даже приближались, но он не обращал на них внимания, поскольку двигался одновременно вверх и вниз, уходил из жизни и возвращался к ней, умирал и рождался.

      Он дошёл, он успел.

      И через несколько часов на этом холме будет не три, а четыре Дерева.

      Иван Наумов

      Эстет

I

      – Человеческая индивидуальность сильно переоценена, – сказал Менделеев. – Каждый мнит себя центром мира, а на деле – что? Набор типовых функций, простейших желаний, просчитывается на раз-два. – Так уж и просчитывается, – усомнился Бур.

      Мерзкий нарастающий свист заставил их вжаться в грунт, прильнуть к заиндевевшей стенке траншеи. Дождались взрыва – далеко, метрах в трёхстах – и возобновили неспешную беседу.

      – Это раньше казалось, что человек – колодец без дна, – взялся разъяснять Менделеев, питерский студент-недоучка, знаток технологий и тенденций. – А начали из колодца черпать – вода как вода, у всех одинаковая. Вот ты, Эстет, в интернете со страницы на страницу переходишь, что-то пролистываешь, а где-то зависаешь, зачитываешься, лайки ставишь, крутишь текст туда-сюда. Получается как тест – по твоей суете о тебе много чего узнать можно. Характер, привычки, склонности – всё под микроскоп. И при ближайшем рассмотрении выясняется, что тебе подобных – мильон. Мы как собаки Павлова: лампочка зажглась – желудочный сок пошёл. Только лампочек побольше, а так – один в один. Люди мыслят, решают, действуют по схожим траекториям, по проторённым тропинкам. Всё поддаётся предсказанию, а точнее, моделированию.

      – Досуха