Оливер Лавинг. Стефан Меррилл Блок

с Ребеккой вашими несчастьями, может быть, ей не нужны были еще и ваши грустные истории. Может быть, ее к вам привела надежда увидеть счастливую семью? Завтра же, решил ты, ты наконец выдашь секрет той картины Па со школьным зданием. Какое бы разочарование у тебя ни вызывали его последние творения, ты с удовольствием представлял, как расскажешь Ребекке эту историю: как вы втроем прятались за ярмарочным шатром, как собирали свои скудные сбережения, стремясь переписать конец этого дня, сделав его счастливым для отца.

      О, конечно, как просто пожалеть этого паренька – мальчика, который все еще чувствует чудесное прикосновение рук и готовится рассказать свою лучшую историю о том, что делало его семью настоящей семьей. Мальчика, обреченного на будущее, которое он никогда бы не смог предугадать. И все же, возможно, в тот вечер ты уже начинал репетировать свою роль в этой истории? Скоро должна была раскрыться черная дыра, и тебе суждено было упасть в нее, а твоей семье – остаться на краю. И как после всего этого юношеского эпоса – фэнтези, научной фантастики, постапокалиптических миров и прочих столь любимых тобой небылиц, да еще и после рассказов Па о параллельных вселенных – как не поверить, что твое собственное нездешнее коматозное повествование действительно было предсказано? Как иначе объяснить невообразимые страдания, выпавшие на долю тебе и твоей семье, мифологические трансформации, которые тебе пришлось претерпеть? Больше того: как не поверить в твою избранность?

      Нет, тебе недолго придется себя жалеть. Может, ты и упал в черную дыру, но судьба твоих родных оказалась не менее горькой. Им пришлось остаться здесь, на планете Земля.

      Ева

      Глава вторая

      Эта утерянная, выпавшая из памяти минута больше всего мучила Еву Лавинг. Чем она занималась ровно в 21:13 пятнадцатого ноября? Еве не удавалось вспомнить, во всяком случае не в точности. Скорее всего, просто стиркой. Просовывала руку в скрипучую, жалобно кряхтящую стиральную машину, вытаскивала комья мокрой, накопившейся за неделю одежды и швыряла их в разинутую пасть сушилки. Позже явилась смутная картина: ветхие трусы мужа проваливаются в пыльную щель между машинами, она наклоняется за ними и бросает к остальному белью. «Крутиться» – так хозяйственные дела называли у них дома.

      Позже Ева будет вспоминать, что очень много крутилась по дому в тот вечер, последний вечер, когда ее вселенная еще сохраняла цельность. Пока старенькая сушильная машина издавала свои жуткие звуки, Ева сновала из гостиной в кухню, из кухни – на крыльцо, с крыльца – в спальню, гонимая потребностью чем-то себя занять. Евин свекор умер на несколько десятков лет раньше, чем она познакомилась с Джедом, свекровь – Нелли, или Нуну, Лавинг – уже несколько лет как скончалась, но дом все еще оставался домом бабушки Нуну: фарфоровые статуэтки в буфете с посудой, солнечные пустынные пейзажи в золоченых рамах, кособокие напольные часы ворчливо отсчитывают секунды… Ева была одна в их доме посреди Зайенс-Пасчерз: Чарли отправился в кино («Машина смерти.