Горящий берег. Уилбур Смит

пролетели еще две стаи, и Сантэн с серьезным видом спросила:

      – Вы никогда не промахиваетесь, минхеер?

      – Там, наверху, – Майкл посмотрел в небо, – тот, кто промахивается, забирает смерть. До сих пор я не промахивался.

      Сантэн вздрогнула. Опять это слово – смерть. Смерть повсюду вокруг, на хребте, откуда доносится басистый грохот артиллерийской канонады, смерть в небе над ними. Она посмотрела на Майкла и подумала: «Не хочу, чтобы он умирал, никогда!» Встряхнулась, отгоняя печаль, улыбнулась и сказала:

      – Научите меня стрелять.

      Эта просьба стала настоящим благословением. Она позволила Майклу притрагиваться к Сантэн даже под ревнивым взглядом Анны. Он поставил Сантэн перед собой и учил классической стойке, с выдвинутой вперед левой ногой.

      Первый выстрел Сантэн прижал ее к его груди. Он подхватил девушку, а голуби как ни в чем не бывало пролетели мимо.

      – Нужно смотреть на ствол ружья, а не на птицу, – объяснил Майкл, по-прежнему прижимая ее к себе. – Смотрите на птицу, и ружье само пойдет за вами.

      Следующий выстрел сбил жирного голубя, и он упал под возбужденные крики женщин, но когда Анна побежала за ним, на них серебряным занавесом опустился давно собиравшийся дождь.

      – В амбар! – крикнула Сантэн и первая припустила по узкой аллее. Дождь хлестал по вершинам деревьев, миниатюрными снарядами взрывался на коже, и все ахали от его ледяных прикосновений. Сантэн первой добежала до амбара, ее блузка прильнула к телу, и Майкл увидел изумительную форму ее груди. Прядь темных волос прилипла ко лбу Сантэн, она стряхивала капли с юбки и смеялась, не пытаясь уйти от его взгляда.

      Амбар выходил на аллею. Он был построен из кубических блоков желтого камня, а соломенная крыша прохудилась, как старый ковер. Брикеты соломы были сложены здесь до потолка.

      – Это надолго, – мрачно сказала Анна, глядя на потоки дождя и отряхиваясь, как вышедший из болота буйвол. – Мы здесь застряли.

      – Давай, Анна, ощиплем птиц.

      Они удобно устроились на тюках соломы – плечи Сантэн и Майкла почти соприкасались – и принялись ощипывать голубей и болтать.

      – Расскажите об Африке, – потребовала Сантэн. – Она действительно черная?

      – Это самое солнечное место в мире, – ответил Майкл, – солнца бывает даже слишком много.

      – Я люблю солнце, – сказала Сантэн, встряхивая холодными мокрыми волосами. – Для меня его не может быть слишком много.

      Он рассказал ей о пустынях, где никогда не бывает дождя.

      – За год выпадает не больше осадков, чем здесь за день.

      – Я считала, что в Африке живут только черные дикари.

      – Нет, – рассмеялся он. – Немало и белых дикарей… и черных джентльменов.

      И он рассказал ей о крошечных желтых пигмеях из лесов Итури, ростом по пояс мужчине, и о гигантских ватуси, которые всякого, кто ниже двух метров ростом, считают пигмеем, и о благородных воинах-зулусах, называющих себя детьми неба.

      – Вы говорите так, словно всех их любите, – обвиняюще сказала она.

      –