Директива 22. Ирина Ростова

Я более, чем уверен, что все операции, которые мы там найдем, будут отвратительно законными.

      – И в чем же тогда дело?

      – Я думаю, – медленно говорю я. – Дело, в самом деле, в людях. В них есть что-то общее и что-то особенное.

      – По-моему, ты зря тратишь время.

      – Эй, я внештатный консультант, я могу это делать. главное, чтобы время зря не тратила, например, Дип. Она уже проверила нам телефон, или, может нашла что-то смачное на руководителей фонда?

      – Давай дадим ей время до нашего возвращения.

      – Лучше дадим ей время до завтра, – щелкаю я по комму. – К счастью, этот зловредный понедельник подходит к концу. Но ты, конечно, можешь вернуться в Управление, никто не запрещает. Вы с Дип в самом деле встречаетесь?

      – Это было бы совершенно непрофессионально и неприемлемо.

      – Почему мне кажется, что это было «да»?

      – Потому что ты фантазер. Напиши еще френд-фикшен про нас, раз делать совсем нечего.

      – О, я про вас скорее песню напишу, чем какой-то там френд-фикшен, – смеюсь я. Написать песню – это то, что я в самом деле могу, не вопрос. А вот длинная форма – не мой конек.

      Что же, начало декады вышло вполне чумовым.

      Глава 2. Believe / don’t believe

      Если миру и вселенной есть за что сказать «спасибо» человеческой расе, несмотря на ее проблемы, драмы и нерациональный подход ко всему на свете, так это за кофе. Этим напитком родом со своей материнской планеты они одновременно пошатнули гормональный фон пары неблагонадежных рас и создали своего рода клуб причастных и утреннюю зомбиобразную очередь на кофепой во многочисленных процветающих кофейнях. Получение дозы кофеина местами похоже на обмен тайными знаками. Например, сейчас, по прошествии нескольких месяцев завсегдатайства, «наш» бариста, замечая меня, просто молча мне кивает и начинает варить кофе – на троих. Он никогда не спрашивает, какой именно вариант приготовления я изволю, или какой сироп мне добавлять, потому что уже давно выучил, что я никогда не могу выбрать и прошу сделать на его вкус. Так что счет для меня всегда выходит неожиданным, как и вкус напитка. Это своего рода лотерея, но, надо отметить, беспроигрышная.

      Я терпеливо жду, пока он рисует на бумажных стаканах цифры вместо имен: ноль, один и два. Я привык думать, что я – это ноль, точка отсчета. Стакан один достается Кину, два – Дип, но они иногда меняются ими, точно так же молча и не обсуждая вслух, как и все остальное, что происходит в этом кофейном заговоре.

      Я оплачиваю счет, киваю своему расовому врагу, он кивает мне, и я отправляюсь трудиться дальше.

      – Ну и как, мир не рухнул, пока я спал? А то я не успел проснуться и оценить, пока ехал, – говорю я. Дип молча протягивает руку за кофе и даже не пытается сходу ерничать, из чего я делаю вид, что все складывается не очень. Кина нигде не видно, что тоже навевает скверные предчувствия.

      – Рухнул, рухнул, – сказала она, отпив немного кофе и от этого немного же подобрев лицом. – Вот, Кина позвали подпирать, чтоб дальше не рухнул.

      – Интересно, что там в мире можно подпереть Кином, – я ставлю локти на стол и кладу