Директива 22. Ирина Ростова

всех преступлениях есть что-то непередаваемо дурацкое, – пожимает плечами Кин. Он вертит в руках электронную сигарету, но не зажигает. Сигарета обычно помогает ему чувствовать себя лучше во флаере, который он переносит плохо. Кроме того, без сигареты образ крутого и загадочного детектива не складывается. Впрочем, у Кина такой экзотичный вид, что за детектива он не сойдет даже с сигаретой. Хорошо, что по новостным репортажам о работе Управления его знает почти каждая собака, иначе замаялись бы каждый раз доказывать, что этот пацан с кудрями, щеголеватыми усами и в желтом пиджаке с блестящей нитью – взрослый дядя и руководитель важной государственной конторы.

      – Да кури ты уже, – разрешаю ему я, и Кин, прикурив, некоторое время молча смотрел в пространство.

      Стариковская, немодная, несколько неприличная привычка – но Кин, кажется, не в силах от нее полностью отказаться, хоть и стесняется курить при большинстве знакомых. И особенно – при Дипике.

      – Ну, и что тебе не нравится, Мистер Тонко Чувствующая Задница?

      – Нет, я Мистер Тонко Чувствующий Задницу, ты путаешь, – не соглашаюсь я. – Я, в общем-то, просто не понимаю, зачем и почему кража была именно такой. Я думаю, если бы наш крутой и хитрый кулхацкер захотел, мы бы ни за что не поняли, что деньги вообще куда-то слились. Это обнаружилось бы слишком поздно. Но нет – такой резонанс, куча самых крутых банков, все просто как фейерверк. Ну, как будто это специально было так сделано.

      – Может, он просто любитель театральных эффектов? – предположил Кин, отряхивая невидимую пылинку со своего невероятного пиджака.

      – Прямо как ты?

      – Нет, я не тяну. Я люблю только театральные костюмы, – пояснил он. – Но, Иль, может он и не так умен. Или очень хотел, чтобы все видели, что он сделал. Такая, знаешь, жажда признания. Он заставил в истерике бегать кучу людей – чем не достижение?

      – Не знаю. Мне все равно это кажется каким-то слишком вычурным. Словно он не деньги пытался стащить, а что-то сказать. Но, как бы, заявления то не последовало, если это такой… финансовый терроризм.

      – Или он считает, что все сказал своими действиями, – Кин хмурился и отворачивается в окно.

      – Вот только что.

      – Понятия не имею. Но мы узнаем, конечно же. У нас не так много было неудачных дел, а с тех пор, как нам добавили одного скучающего консультанта, так и вовсе стали отличники.

      Моя очередь хмуриться.

      – Рассуждая логически, о чем это все может быть, кроме как о попытке свистнуть пять сраных ярдов кредов?

      – Политическое заявление, – лениво предполагает Кин. – Месть?

      – Кому, Альянсу?

      – Или кому-то, чьи это деньги? Владельцам банком, может быть?

      – Их что-то может связывать?

      – Банковских бонз ВСЕГДА что-то связывает, – фыркает Кин. – Но давай проверим простые вещи.

      Полчаса мы колупаемся в мобильных терминалах, рыская насчет информации о владельцах банков, но достаточно безрезультатно. Конечно, часть из них была вместе там и сям, и может, там есть какой-то заговор