Дело Судьи Ди. Хольм Ван Зайчик

наказания. Просто отпустить преступника Богдан не мог.

      Справедливость и правосудие требовали…

      И что было делать?

      «Не буду этого обещать», – сказал Богдан тогда и ушел. И взгляд еча, грузно сидящего в своем рабочем кресле, жег ему спину, пока он пересекал пространство огромного темного кабинета… и потом, в коридоре, на лестнице… на морозной мосыковской улице… да и теперь Богдан чувствовал этот взгляд ровно так же, как в те первые страшные мгновения, когда выбор уже сделан, и его не переиначить, и его нельзя, не нужно переиначивать, потому что любой иной хуже. Еще хуже.

      – Ничего, – проглотив ком в горле, сказал Богдан. – Ничего не хочу рассказать.

      Мокий Нилович потоптался. Надел наконец свою шубу, застегнулся. Глянул на Богдана исподлобья:

      – И впрямь ли Ковбаса оттого с собою кончил, про что в записке написал? Мол, совесть заела – какой я городу начальник, если не предвидел, не понял, не предотвратил… Ничего тебе на ум не приходит?

      – Думаю, и впрямь оттого, – твердо сказал Богдан и взглянул старому другу и руководителю прямо в глаза.

      Мокий Нилович тяжело вздохнул. Отвернулся.

      – Смотри, Богдан, – тяжело проговорил он. – Тебе работать, тебе жить…

      – Смотрю, Раби Нилыч, – сказал Богдан. – Еще как смотрю. Во все глаза.

      – Ну, ладно… – недоверчиво пробормотал цензор.

      – Всего вам доброго, Мокий Нилович.

      – И вам с супругой. Творч усп[27], Богдан. Звони иногда.

      – Обязательно. Может, и в гости заеду.

      – Непременно заезжай.

      – Спасибо вам за все, Раби.

      – А вот это ты брось, – сердито сказал Великий муж и сам открыл перед собою дверь на лестницу.

      Багатур Лобо

      Ханбалык, Дашалар, харчевня «Собрание всех добродетелей»,

      22-й день первого месяца, первица,

      около трех часов дня

      – Празднество обещает быть удивительным, – веско сообщил Багу Кай Ли-пэн и отправил в рот тонкий ломтик «сунхуадань» – особым образом приготовленного утиного яйца, которое сырым долгое время выдерживают в смеси соломы и глины, после чего получившийся продукт распада, полупрозрачную темноватую сферу белка с черным шариком бывшего желтка в центре, освобождают от скорлупы, режут ломтиками и подают на стол; изысканнейшая закуска! Баг очень любил сунхуадань. – Приготовлены совершенно новые шутихи, так что зрелище будет небывалое, да. Я видел в нашем Управлении списки – это, знаешь, еч, что-то особенное: один «дракон длиною в двадцать шагов[28], мерцающий пятью цветами в небе в течение получаса», чего стоит! – процитировал Ли-пэн по памяти.

      Приятели сидели в уютном трапезном зале на втором этаже харчевни «Собрание всех добродетелей», одном из многих ханбалыкских заведений подобного рода, где главным номером кулинарной программы была знаменитая ханбалыкская утка. Кай расстарался и заказал столик заранее, за целую седмицу, как и было принято в «Собрании». И вот

27

Нам уже неоднократно приходилось отмечать то, что при неофициальном общении многие ордусяне, особенно работники оборонных и человекоохранительных структур, да и просто те, кто постоянно и сильно занят, широко пользовались устными сокращениями; например, безупречно вежливое ордусское обращение низшего к высшему – «драгоценный преждерожденный единочаятель» частенько редуцировалось до «драг прер еч». Данная фраза значит, что Мокий Нилович желает своему бывшему подчиненному творческих успехов. Трудно не согласиться с его постановкой вопроса. Честное служение обществу – работа не менее творческая и тяжкая, а подчас и столь же трагически противоречивая, даже безысходная, сколь, например, работа честного литератора; оно ровно так же чревато непредсказуемостью результатов пусть даже самых искренних усилий и так же вызывает то необоснованные восторги, то фатальное непонимание.

28

У Х. ван Зайчика здесь сказано «бу». Китайский метрический бу 步 – дословно «шаг», равен в настоящее время 1,6 м.