Мертвые души. Николай Гоголь

составляют основу человеческих добродетелей: французский язык, необходимый для счастия семейственной жизни, фортепьяно, для составления приятных минут супругу, и, наконец, собственно хозяйственная часть: вязание кошельков и других сюрпризов. Впрочем, бываютразные усовершенствования и изменения в мето’дах, особенно в нынешнее время; все это более зависит от благоразумия и способностей самих содержательниц пансиона. В других пансионах бывает таким образом, что прежде фортепьяно, потом французский язык, а там уже хозяйственная часть. А иногда бывает и так, что прежде хозяйственная часть, то есть вязание сюрпризов, потом французский язык, а там уже фортепьяно. Разные бывают мето’ды. Не мешает сделать еще замечание, что Манилова… но, признаюсь, о дамах я очень боюсь говорить, да притом мне пора возвратиться к нашим героям, которые стояли уже несколько минут перед дверями гостиной, взаимно упрашивая друг друга пройти вперед.

      - Сделайте милость, не беспокойтесь так для меня, я пройду после, - говорил Чичиков.

      - Нет, Павел Иванович, нет, вы гость, - говорил Манилов, показывая ему рукою на дверь.

      - Не затрудняйтесь,пожалуйста,незатрудняйтесь.Пожалуйста, проходите, - говорил Чичиков.

      - Нет уж извините, не допущу пройти позадитакомуприятному, образованному гостю.

      - Почему ж образованному?.. Пожалуйста, проходите.

      - Ну да уж извольте проходить вы.

      - Да отчего ж?

      - Ну да уж оттого! - сказал с приятною улыбкою Манилов.

      Наконец оба приятеля вошли в дверь боком и несколько притиснули друг друга.

      - Позвольте мне вам представить жену мою, - сказал Манилов. - Душенька! Павел Иванович!

      Чичиков, точно, увидел даму, которую он совершенно было не приметил, раскланиваясь в дверях с Маниловым Она была недурна, одета к лицу. На ней хорошо сидел матерчатый шелковый капот бледного цвета; тонкая небольшая кисть руки ее что-то бросила поспешно на стол и сжала батистовый платок с вышитыми уголками. Она поднялась с дивана, на котором сидела; Чичиков не без удовольствия подошел к ее ручке. Манилова проговорила, несколько даже картавя, что он очень обрадовал их своим приездом и что муж ее не проходило дня, чтобы не вспоминал о нем.

      - Да, - примолвил Манилов, - уж она, бывало, все спрашивает меня: “Да что же твой приятель не едет?” - “Погоди, душенька, приедет”. А вот вы наконец и удостоили нас своим посещением. Уж такое, право, доставили наслаждение… майский день… именины сердца…

      Чичиков, услышавши, что дело уже дошло до именин сердца, несколько даже смутился и отвечал скромно, что ни громкого имени не имеет, ни даже ранга заметного.

      - Вы всь имеете, - прервал Манилов с такою же приятною улыбкою, - всь имеете, даже еще более.

      - Как вам показался наш город? - примолвила Манилова. - Приятно ли провели там время?

      - Очень хороший город, прекрасный город, - отвечал Чичиков, - и время провел очень приятн�