Дожить до весны. Наталья Павлищева

всех нас одна…

      Неизвестно, согласился бы приятель или нет, но в это время вернулся с дровами Станислав Павлович, услышал из-за двери новые причитания тети Дуси и голос бабушки, поманил детей к себе:

      – У меня книга новая есть. Ну-ка, почитайте девчонкам…

      Книга была вовсе не новая, она старая, просто Станислав Павлович хотел, чтобы дети отошли от двери. Юрка раскрыл книгу и принялся читать какое-то детское стихотворение деревянным голосом, но посередине второй фразы замер. Таня затеребила брата за рукав:

      – Юр, ну, Юр, чего ты молчишь?

      – Ненавижу фашистов…

      Он сказал это тихо и как-то так, что у Женьки мурашки по коже побежали. Станислав Павлович вздохнул:

      – Да… кончилось ваше детство, ребятки…

      Юрка теперь сирота, наполовину, но сирота. Как-то не верилось, что дядя Витя больше не придет никогда.

      Но сирот и пострадавших от проклятой войны вокруг становилось все больше. Погиб папа Ани Высоцкой, убило маму Сережки Тарасова, тяжело ранило Степана Николаевича, бывшего управдома, остался без ног папа Марины Соколовой… да разве всех перечислишь…

      Юрка предложил завести тетрадь и записывать:

      – Это будет наш счет фашистам. Мы его обязательно предъявим.

      Они стали записывать. Получилось много, слишком много, чтобы охватить это умом. Друзья не знали, что все только начинается, но уже догадывались об этом. Вот она, война…

      – Почему товарищ Сталин до сих пор не прислал нам помощь? Неужели он не знает, что Ленинград в осаде?

      Станислав Павлович вздохнул:

      – Москве сейчас самой трудно, враг почти у города.

      – Москва тоже в осаде?!

      – Нет, что ты! – даже испугался Станислав Павлович. – Но немцы стянули туда много войск, даже с нашего фронта сняли. Этим Москва нам помогла, Ленинград не стали штурмовать.

      Очень хотелось спросить, почему же так произошло, где советские доблестные соколы, как они допустили, что враг у ворот Ленинграда и даже Москвы? Разве Красная Армия не самая сильная в мире? Закрадывалась мысль: неужели немцы сильнее?! Страшная мысль, допускать которую никак нельзя, ведь если она окрепнет, то и надежда пропадет.

      Это Женька понимала без всяких взрослых разъяснений. Понимала, а потому вопросы про силу Красной Армии не задавала. Красная Армия самая сильная, просто оказалась застигнута врасплох. Вот переформирует свои части и даст отпор врагу, погонит проклятых фашистов до самого Ла-Манша!

      Только бы успела до зимы, а то уже октябрь, а изменения лишь к худшему. Сколько можно переформировываться?

      Фраза «тяжелые кровопролитные бои» стала обыденной. И страшное слово «оставили» тоже. Неужели однажды после этого слова прозвучит «Москва» или «Ленинград»?! Нет, это будет только тогда, когда умрет последний ленинградец! А пока хоть один жив, гитлеровцев в город на Неве не пустят.

      Станислав Павлович сказал, что, чтобы не оставалось времени на глупые мысли, себя нужно как можно больше нагружать работой – физической и умственной. Сказал и принялся нагружать.