Дожить до весны. Наталья Павлищева

и маму, и бабушку, и даже саму Женьку? И не только в цеху, но и дома?

      Юрка смотрел на забинтованную голову подруги почти с завистью, Женька с Зоей стали героинями, но сами себя такими не чувствовали.

      Вечером Женя тайно призналась Юрке, что было очень страшно, особенно когда оглушило и стало совсем тихо. Она не понимала, что засыпана и может погибнуть, но чувствовала, что это конец. Приятель возразил:

      – Все равно ты молодец!

      – Жалко, что женщины погибли.

      Цех восстанавливать не стали, и бабушка не смогла бы работать, у нее язва, нельзя волноваться, и надо питаться по часам и калорийно. Да где их взять, эти калории, если в магазинах пусто? И их казавшиеся огромными запасы таяли как снег на солнце. Это происходило потому, что Ирина Андреевна и Станислав Павлович подкармливали всех вокруг. По-настоящему Ленинград еще не голодал, но у многих не хватило ни времени, ни денег или даже сообразительности, чтобы своевременно сделать запасы. Ирина Андреевна, подсовывая очередной мешочек или кулек какой-то бедолаге, радовалась:

      – Вот и мои запасы пригодились. Зря Левушка ворчал.

      Тогда никто не подозревал, что голод впереди и никакие даже самые большие запасы в кухонных буфетах не спасут от него в грядущую страшную блокадную зиму.

      В Ленинграде не говорили «блокада», твердили, что город в осаде, а осаду вот-вот снимут, прогонят фашистов, и жизнь наладится. А пока надо потерпеть, сделать все, чтобы помочь фронту, – это главное.

      3 НОЯБРЯ, понедельник

      В 103 школах Ленинграда сели за парты более 30 тысяч учащихся старших классов. Несколько раньше, в конце октября, в красных уголках домохозяйств и бомбоубежищах к занятиям приступили 60 тысяч младших школьников (с первого до шестого класса)[5].

      Впрочем, и старшеклассникам нередко приходилось менять классы на бомбоубежища. Только сегодня враг выпустил по городу 100 снарядов и сбросил на него 51 фугасную бомбу.

      Старшеклассники пошли в школы, было их немного – и учеников, и учителей, и самих заработавших школ. Что делать со средними, пока неизвестно, а вот с младшими учителя стали заниматься прямо в красных уголках ЖАКТов или выделенных помещениях.

      Юра уже относился к средним, а вот Женьку позвали учиться. Учительница из соседней школы Вера Александровна старалась не слишком утомлять малышей, но и спуску не давала. Как положено, взяли тетради, наполнили чернилами непроливайки, у кого были, принесли учебники. У Женьки были. Во-первых, сохранил свои Юрка, а недостающие ей успели купить перед планируемым отъездом на дачу.

      Но учиться получилось недолго, при очередном обстреле ранило саму Веру Александровну, а потом в помещении ЖАКТа стало слишком холодно, чтобы малыши могли просидеть там хоть пару часов. В квартирах не теплее, но там можно закутаться в сто одежек и забраться под одеяло. Кроме того, в ЖАКТе тоже вылетели стекла, а осветить даже небольшую комнату парой коптилок так, чтобы были видны буквы в тетрадках и книгах, попросту невозможно.

      – Ничего,

5

В декабре 1941 года, когда условия блокады стали особенно тяжелыми, было разрешено временно прекратить учебные занятия. Однако в 39 ленинградских школах они все-таки продолжались.