Ночи в кафе «Бродячая собака». Дон Нигро

пойдет снова.

      Скоро мы все

      Будем забыты.

      Время остановится…

      И мы уйдем.

      (Когда песня заканчивается, все сидят за столиками, и мы переносимся в «Бродящую собаку», какой она могла быть в 1913 году, может, чуть раньше, может, позже).

      АННА. Вон Блок и его прекрасная жена, Любовь. И Андрей Белый. И Лиля и Осип Брики. И бедный, странный Хлебников, одержимый птицами.

      ХЛЕБНИКОВ (откладывает аккордеон, перекидывает полотенце через руку, становясь официантом). Кар! Кар! Кар!

      ОЛЬГА. Анна! Ты здесь. Я везде тебя искала.

      АННА. Ольга?

      ОЛЬГА. Где ты была?

      АННА. Я живу в мужском туалете. Держу ложки в галошах.

      ОЛЬГА. Что?

      АННА. Я плохо соображаю. Кирпич попал мне в голову.

      ОЛЬГА. Маяковский опять бросался кирпичами?

      МАЯКОВСКИЙ. Я бросил только один, но в свою защиту хочу сказать, что целил в Мандельштама.

      ОЛЬГА. Гумилев бесстыдно со мной флиртовал. Тебе бы лучше приглядеть за ним. Я могу уступить. Если уже не уступила. Не слежу, когда и с кем. Ох, да и какая, собственно, разница? Время – иллюзия, а мужчины все одинаковые. Он так отчаянно ухаживает за тобой, и пока ты медлишь с ответом, хочет переспать со мной. Разумеется, все хотят переспать со мной.

      МАНДЕЛЬШТАМ. И все уже перепали.

      МАЯКОВСКИЙ (бьет в литавры, привлекая всеобщее внимание). Дамы и господа, товарищи и все остальные кто забрел сюда с холода! Позвольте приветствовать вас этой ночью в кафе «Бродячая собака». Я назначивший сам себя церемониймейстером, Владимир Маяковский, гениальный поэт, гениальный драматург, гениальный художник, гениальный пропагандист, автор гениальных лозунгов, искусный любовник, уличный актер, ярмарочный клоун, пророк и карманник, всегдашний бунтарь и пламенный трибун революции.

      МАНДЕЛЬШТАМ. Не было в истории человека более великого, чем тот, каким полагает себя Маяковский.

      МАЯКОВСКИЙ. В этот вечер мне приятно видеть в «Бродячей собаке» нескольких поэтов, которые лишь чуточку хуже, чем я: Александра Блока, Осипа Мандельштама и моего друга Хлебникова. Как аккордеонист он оставляет желать лучшего и, похоже, полагает себя, скорее, вороной, чем человеком.

      ХЛЕБНИКОВ. Кар! Кар! Кар!

      МАЯКОВСКИЙ. И здесь же величайшая, после меня, разумеется, поэтесса, императрица «Бродячей собаки», ослепительно прекрасная и загадочная Анна Ахматова. (Все смеются и хлопают). Первым номером нашей сегодняшней программы идет трогательная трагикомедия под названием «Предложение руки и сердца Гумилева». Второе ее название: «Любовь или яд, что лучше?»

      АННА. Что он говорит? Я не понимаю, что он говорит.

      Картина 2

      Любовь или яд

      (ГУМИЛЕВ подходит сзади к АННЕ и начинает говорить, когда оказывается рядом).

      ГУМИЛЕВ. Почему ты не выходишь за меня?

      АННА. Что?

      ГУМИЛЕВ. Я спросил, почему ты не выходишь за меня?

      АННА. Что тут происходит?

      ГУМИЛЕВ. Я вновь предлагаю тебе руку и сердце. Вот что происходит. Тебе это уже не в диковинку. Я сбился со счета – так часто предлагал тебе стать моей женой.

      АННА. Я в полном замешательстве.

      МАЯКОВСКИЙ.