Цветок эмигранта. Роза ветров. Антология. Коллектив авторов

придётся эта весть:

      Эгейских чистых вод танцующий осколок

      есть в имени моём – признание и честь.

      У рыночных лотков (здесь Азия, Европа ль?)

      так плотен пряный дух – хоть режь его, как сыр,

      но строгий Парфенон и страж веков Акрополь,

      над городом паря, вернут ориентир.

      А позже, после дня, когда жара погаснет

      и ляжет сонм теней к ногам кариатид,

      горячую струю оливкового масла

      закат прольёт в залив и берег окропит,

      и в масло окунёт – так кулинар искусный

      агатовых маслин бросает горсть в салат —

      он ломтик темноты, поджаренный до хруста

      дорожки под ногой, до стрёкота цикад.

      В низине меж холмов ночной нектар остужен,

      и колко холодок вздымается со дна,

      а греческий салат нам подадут на ужин:

      мозаика цветов и чаши белизна.

      Кулинарное

      Я примостилась на краю

      стола, и, ножиком сверкая,

      сдираю с рыбы чешую,

      счищаю слизь, водой смываю.

      Всё в амальгаме чешуи:

      стол, пол, передник, даже щёки.

      Да, после эдакой стряпни

      с уборкой будет мне мороки.

      Котёл с водой как полынья.

      Кидаю лук и рыбу следом,

      морковь кружочками… Семья

      ждёт с нетерпением обеда.

      Укроп, лаврушка… Что ещё?

      Душистый перец – три горошка.

      Парок садится на плечо,

      пока помешиваю ложкой.

      И поперчу, и посолю,

      заморских специй дам для вкуса,

      и по тарелкам разолью

      плод кулинарного искусства.

      Потом немного погрущу,

      что день так приземлённо прожит,

      и это действо опишу,

      как в оправдание, быть может.

      «Крутится, вертится синий глобус…»

      Крутится, вертится синий глобус,

                                                  горит восток.

      Под микроскопом кишат микробы.

                                                  Идёт урок.

      Время торопится, вскачь несётся —

                                                  зачем, куда?

      Круглым зрачком в глубине колодца

                                                  черна вода.

      Осень нахохленной мокрой птицей

                                                  стучит в окно.

      В небе журавль, а в руке синица —

                                                  давно дано.

      Это ошибка. Расставим сети

                                                  на журавля.

      Ночи туманны, а на рассвете

                                                  белы поля.

      На перекладине струи виснут

                                                  и взгляд трезвей

      напоминанием, здравым смыслом

                                                  серьёзных дней.

      Листья сгребают, и тянет сладко,

                                                  сквозит