Выжившие. Ханна Джеймесон

или Дилан, – потому что не хотел износить последнюю пару ботинок.

      Позади Патрика, на полу, лежала его жена Корали. Ее лицо с распахнутыми от шока глазами было повернуто к двери, к нам, и на шее уже проступил черный венок синяков. Трудно сказать, была ли добровольной для нее эта смерть. Вполне возможно, идея принадлежала ей, но она не доверяла себе в том, что доведет задуманное до конца.

      – По-моему, никакого злого умысла… или что-то не так? – на всякий случай спросил я, проверив и убедившись, что никто из присутствующих не видит ничего такого, что упустил я.

      – Нет, никакого, – отозвался Дилан.

      Патрик и Корали были дантистами из Лиона. Держались особняком. Хотя Корали несколько раз заговаривала со мной в ресторане. Английский у нее был не блестящий, но вполне понятный. С Патриком мы никогда не разговаривали по-настоящему долго, за исключением одного нетипично откровенного разговора в самом начале, когда он как-то вернулся с охоты, организованной Диланом. Он рассказал мне о лете, которое провел в Румынии, на ферме своего дяди. Тогда ему было четырнадцать. Дядя взял его на охоту. Но они охотились не для еды или отдыха. Они шли по кровавым следам, чтобы пристрелить жертв бешеного медведя, и провели в лесу семь часов, избавляя изувеченных оленей и более мелких медведей от страдания. Патрик говорил, что последние два месяца он постоянно вспоминает ту охоту.

      У меня сложилось впечатление, что он рассказал мне эту историю только потому, что знал о моих записках. По этой же причине другие люди в отеле заговаривали со мной и рассказывали свои истории.

      У Патрика и Корали было трое взрослых детей, а у их старшей дочери уже были свои дети. К сожалению, я не помню их имен.

      – Вы тоже заметили, что они не пришли на завтрак? – спросил я.

      Дилан кивнул:

      – Я для того и веду журнал. Дело не только в безопасности.

      – Твои знакомые? – поинтересовался Натан.

      – Они были дантистами, – ответил я единственное, что знал о них наверняка.

      – А вы в курсе, что среди дантистов безумно высокий уровень самоубийств?

      Мы с Диланом уставились на него.

      Он пожал плечами:

      – Ну что? Если так и есть. У дантистов, типа, самый высокий уровень самоубийств среди всех профессий, загуглите.

      – Загуглите? – Дилан приподнял брови.

      – Точно, сейчас никак… но вы же поняли, что я имел в виду. Это правда.

      – Загуглите, – фыркнув, повторил Дилан.

      – Ладно, я пошутил, чтобы справиться с бездной. Так подай на меня в суд!

      – Когда смотришь в бездну[3]…

      Натан развел руками:

      – Я смеюсь. Ха-ха-ха.

      Меня поразило, что они оба могут смеяться. Пока они подкалывали друг друга, мой взгляд то и дело возвращался к Корали Бернардо. Я застыл от безнадежности и страдания, которые исходили от нее. Словно опять наступил День первый, или Второй, или Третий.

      – Может, похороним их? – произнес я.

      – Давай не сейчас, внизу много

3

И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя (искаж. Ф. Ницше.